Принято считать, что молодежь у нас какая-то… социально обделенная. Потому ей надо всячески помогать. Всякие официальные комитеты, фонды. И власть про обделенную молодежь, и безбашенный Лимонов про нее же. А все ведь – с точностью до наоборот.

Картинка

Что в России, что в мире. Ну, может быть, где-то в далеких уголках Африки немного не так. Но в Америке, Европе, РФ, везде, где общество потребления победило в сколь скромном виде, – привилегированный возраст именно молодежь. Этот мир, конечно, создан не ей. Но в ее интересах. Человек от 15 до 25 лет – и царь, и бог, и герой этого нового мира. Правда, не все 18-летние понимают, всерьез считают свою возрастную страту жертвой.

Между тем она – в числе выгодополучателей переворота, случившегося в мире за последние 20–30 лет. Экономического, политического, культурного. Это не «либерализм одолел коммунизм», нет. Это они провалились куда-то вместе, и началось то, чего началось.

Как бы сразу пояснить на простом примере? Кто считался – по умолчанию – зрителем ТВ 30 лет назад? Что советского, что британского, что какого-нибудь австралийского? Образ типичного получателя послания – белый мужчина лет 40–50 с неким образованием. Вот он степенно садится с чашечкой кофе, и ему показывают политическую программу, историческую хронику или «В мире животных». Интонация программ: взрослый человек обращается к взрослым людям. Неспешно, без прыжков и ужимок, с упором на логику. Первое, второе, третье…

Чего сейчас? Вопрос риторический. Молодые и не очень молодые люди обращаются к тинейджерам или ко всем, как если бы те были тинейджеры. И сами под тинейджеров косят. «Вау, в эфире снова я, Тим Чумкин, и новые приколы нашей вау-передачи, встречайте», где-то так. Ну и жесты, мимика, антураж студии. И монтаж. И желательно – чтобы кто-то бегал, прыгал, сигал в пропасть, летел с парашютом, молотил руками-ногами, иначе скучно. Точнее говоря, если аудиторию круто не вцепит, то она влегкую застремается, и крантец, а хрена ли, в натуре? Поэтому типа вау.

Рекламная заточка такая же. И массовое кино заточено так же, и дизайн, и шоу-вау-политика. То ли массовый заговор по приколу, то ли все-таки рацуха, а рацуха в том, что кто платит – тот и заказывает. Про бедную молодежь постсоветского общества потребления все-таки сказка. Но еще точнее так: если даже немолодой человек тратит деньги, заработанные им как немолодым, он тратит их как молодежь. То есть ярко, демонстративно, покупая не столько пользу, сколько новые интересные ощущения или же понты.

Что почем?

Но это иллюстрации, вопросим же – что ценно? В этом обществе? И кто обладатель ценности? Если реально, без балды – деньги, секс, внешняя привлекательность, физическое здоровье, новый опыт, прежде всего чувственный, наркотики, прежде всего слабые. Нет, кому-то важны и «познание», и «спокойствие Будды». Везде, где общество потребления, оно так, с небольшими вариациями, будь то Лос-Анджелес или Центральная Сибирь.

Какая возрастная страта держит все это, если говорить о возрастных стратах? Насчет здоровья и привлекательности, откуда последуют и секс, и чувственный опыт, и возможность наркотиков-еще-без-последствий – ясен пень. Некоторая заминка с деньгами, но… До двадцати лет – содержат родители, причем идет «удовлетворение по потребностям», а потребности в 16 лет поболее, чем в 66. Дальше – сами с усами. Понятно, что возраст крупнейших менеджеров страны порядка 40–50. Но возьмем человека именно массового и спросим: кому проще устроиться в России «на штуку баксов» – 25-летнему или 45-летнему? Ну и вот.

Так что – молодым везде у нас дорога, и почет им же. Даже, может, скорее подросткам. В 25 лет все-таки приходится работать, а постсоветская школа – лафа категории супер. Напрягов нет вообще. Со всеми, как перечислено, высшими ценностями на руках. «Педократия» – немного непристойно, зато по сути. Власть, конечно, не «детей», но… власть-то как раз напряг, и прикольнее, когда другие властвуют в твоих интересах.

Потерпевшие

А жутких проблем отсюда – как минимум две. Во-первых, зачем взрослеть? Если стандарты культуры скроены под 15-летнего, то взросление затруднено технологически и сомнительно прагматически. А все-таки интереснее себе и полезнее людям, если человек проживает несколько возрастов вместо зависания и тихого угасания в одном и том же.

Во-вторых, «молодежь» – мифическая социальная общность, ибо реальны люди, а люди стареют. И одно дело стареть в традиционном обществе, с каждым десятилетием обрастая статусом. Одно дело «старик», другое – «старейшина». Даже в модернистском обществе – стареть еще ничего. Во-первых, там сильная социальная дедовщина. При социализме с возрастом и старанием следует «чин», воинская звездочка или ученая степень, и чин равен статусу. При капитализме растет отложенный капитал. Главное – постепенность и гарантированность, кои в современном мире не гарантированы и не постепенны. Ну и дети имеют некоторую особенность чтить родителей, что приятно. Не так чтить, как при царе Горохе, но все-таки.

Старение в обществе постмодерна, кое местами начинается и с 30 лет, и с 20, – чистое обделение жизнью без всяких бонусов. Почтительности к сединам и лысинам близко нет. В лучшем случае – жалость. Про деньги и прочие плюшки сказано. Вообще, если человек разделяет базовые ценности общества постмодерна – список см. выше – жить ему после некоего возраста просто незачем.

В России многие так не чувствуют? Значит, не вполне разделяют ценности, обретаясь еще в модерне или в архаике. Где-нибудь во Франции невозможность жить «после» куда острее. Читайте Мишеля Уэльбека. Там все сказано французским по белому.

Строить вселенский хоспис для тех, кому «за»? Срочно возрождать социальную дедовщину? Разбираться с ценностями?

Все это страшно? Куда страшнее то, что уже возникло.

Александр Силаев, "Вечерний Красноярск"