И вновь я возвращаюсь к «Золотой маске». Не могу не поделиться еще одним сильным открытием — спектаклем «Гроза» Магнитогорского драмтеатра им. Пушкина.
Строго говоря, открытие это произошло гораздо раньше, год назад. Пермский критик Татьяна Николаевна Тихоновец прошлой весной на семинаре по театральной журналистике в Красноярске показала видеозапись «Грозы». Незадолго до этого «Гроза» получила «Золотую маску» как лучший спектакль малой формы. Постановка на одном дыхании смотрится в записи, но вживую, конечно, впечатляет еще больше.
Кому категорически воспрещается смотреть этот спектакль, так это учителям. Прежде всего, школьным. Но и далеко не все вузовские педагоги-филологи его восприняли бы. В театрах, кстати, эту зрительскую категорию называют самой сложной. Ибо что касается, в первую очередь, классики, учителя всегда знают наперед, как она должна быть представлена на сцене. Не видя разницы между литературным и драматургическим первоисточником и непосредственно спектаклем. Сколько было возмущенных откликов после показа «Чайки» в постановке Олега Рыбкина или норильского «Вишневого сада» в постановке Линаса Зайкаускаса — мол, это не Чехов!
«Гроза» Эренбурга — из той же серии, в привычном понимании «это не Островский». Здесь нет «луча света в темном царстве» и прочих штампов и стереотипов, до тошноты надоевших еще со школьной скамьи. И вообще с текстом пьесы режиссер обошелся без особого пиетета. Прямо скажем — немилосердно сократил его процентов на 30, если не больше. За всех судить не берусь, но у меня лично это не вызвало ни малейшего возмущения. Все, о чем писал Островский, здесь передается действием. Да так, что никакой двусмысленности не возникает — все просто и понятно. Гроза, буйство стихии, в спектакле созвучно другому поистине стихийному бедствию — буйству плоти.
Об этой постановке много спорили. Некоторые обвиняли Эренбурга в излишней анатомичности — мол, все свел к физиологии, никакой романтики и возвышенных чувств. И главная героиня здесь вовсе не главная. Если не знать (опять же, из школьной программы!), кто такая Катерина, и в голову не придет как-то выделять ее. Кто на самом деле выходит у Эренбурга на первый план — Кабаниха. И вопреки стереотипам, она вызывает к себе искреннюю симпатию. С печалью наблюдает Кабаниха, что семья рушится, нет между молодыми лада. А поделать с этим ничего не может… Переживания ее настолько остры, что в какой-то момент доходят до богоборчества: «Выйди, покажись! Может, и нет тебя?» Но глух Всевышний к ее отчаянным мольбам…
Елена Коновалова,
фото с сайта фестиваля «Реальный театр»
