Рассказ о «Золотой маске» был бы неполным, если бы я не упомянула еще один внеконкурсный спектакль — «Короля Лира» в постановке Николая Коляды. Эта работа также была представлена во внеконкурсной программе «Маска плюс».
Для меня это первое живое знакомство с екатеринбургским «Коляда-театром». До того либо видела его спектакли в записи (как, например, знаменитый «Ромео и Джульетта»), либо была знакома с пьесами самого Коляды благодаря постановкам в других театрах. В том числе, и красноярских — как в краевой драме, так и в антрепризе.
Но все увиденное ранее не выдерживает никакого сравнения с живым впечатлением от этого странного, парадоксального, ни на что не похожего и по-настоящему живого театра. Такое ощущение, что все оформление в спектаклях Коляды сделано из мусора и какого-то старья. В «Лире» это стариковские хэбэшные чулки телесного цвета, дешевые китайские игрушки, помятые металлические тазы, разноцветное тряпье, которое навешано на актеров… Все это будто бы взято с вещевого рынка. Хотя — почему будто бы? Так оно и есть. Николай Коляда делает свои спектакли из того, что под рукой. Минус — отсутствие больших средств на постановки — обращая в плюс.
Что особенно поразило в его «Короле Лире» — в этом спектакле очень многое вызывает отторжение, если не сказать отвращение. Корчащие рожи актеры (в прямом смысле!) в нелепых костюмах, демонстративное убожество в оформлении — видеть все это не очень-то приятно. Но сразу же напрашивается параллель: а разве приятно видеть старость? Особенно старость одинокую, нищую? Нам не хочется и мысли допускать о столь неприятной перспективе. Николай Коляда заставляет своих зрителей задуматься об этой стороне жизни, для многих горькой и беспросветной.
И здесь я хочу предоставить слово ему самому. После репетиции спектакля Коляда поделился своим видением об этой очень значимой для него работе.
***
Николай Коляда: «Мне жалко Лира»
В пьесе 150 страниц, я сократил ее до пятидесяти. Но я не знаю ни одного режиссера, который бы не сокращал Шекспира. Точно так же я сокращал «Гамлета» и «Ромео и Джульетту», и «Ревизора» и «Женитьбу» Гоголя. Просто время сейчас другое. Спектакль идет 2 часа 40 минут, если он будет идти 6 часов, все помрут. Нельзя, чтобы спектакль превращался в муку, зритель должен получать хоть какое-то эстетическое удовольствие.
Мы репетировали «Короля Лира» полгода. Для нашего небюджетного театра, который должен выпускать по новому спектаклю хотя бы раз в два месяца, чтобы приходили новые и новые зрители, это невероятное расточительство. И на репетициях, и в тексте все подчинялось мысли — старость, которая приходит к каждому из нас. Дряхление, от которого никуда не денешься, эти шишки на ногах, бабушкины чулки… К одному старость приходит с каким-то жутким позором. К концу жизни он расстается со всем — с детством, с родителями, со своим миром. И остается у разбитого корыта — немощный, страшный, без окружения учеников или любящих внуков. Другой же достойно, потихонечку принимает эту осень жизни. И спокойно понимает — да, я уйду, ничто не вечно, но после меня будут жить люди. И надо, чтобы они жили! Для этого нужно вырасти учеников, родить детей, посадить дерево — сделать что-то хорошее! У Лира, к сожалению, не получилось, как мне кажется. Хотя я играю не Лира, а, наверное, самого себя. Не выходя из образа, могу накричать на актеров, и непонятно, то ли это у Шекспира, то ли у Коляды. Недаром же говорят, что артисты — сукины дети. Только дай им волю — разорвут все в клочки. Нужна диктатура, жесткая дисциплина, которую они должны чувствовать постоянно. Тогда будет и театр.
…кровь, смерть, на сцене стоит 20 корыт, и все ложатся в них, как в гробы…
Во втором действии у нас жуткая трагедия — кровь, смерть, на сцене стоит 20 корыт, и все ложатся в них, как в гробы. Сверху идет снег, и все померли — жутковато… Какой у меня Лир? Жалко его. Должно быть кого-то жалко. Человек не виноват, что он неправильно воспитал своих детей, и жизнь его разрушилась. Всех жалко.
Тема детства очень важна. В моем театре, во всяком случае. Но в «Лире» это такое актерское детство: я прожил до 51 года, прыгал, скакал, бегал по сцене и говорил артистам: давайте, давайте — баловаться, играть! И постепенно начинаешь задумываться: а верно ли ты прожил жизнь? Правильно ли, что ты всю жизнь играл какие-то выдуманные истории на сцене? Может, надо было стать трактористом или инженером? Черт его знает… Это такое театральное детство актерское — изображаю, что я такой придурок, все скачу и бегаю по сцене на старости лет. А правильно ли это? Не знаю. Но живу так.
…обращусь ли я еще к Шекспиру
Не знаю, обращусь ли я еще к Шекспиру. Пока ничего не репетируем, впереди у театра очень много фестивалей. У меня в театре почти нет административного состава, приходится почти всем заниматься самому. Со стороны власти поддержки никакой. Кроме того, что нам дали полуразрушенный дом, в котором не было ни воды, ни отопления. Мы сами там все сделали. Нам дали его на три года без арендной платы, и на том спасибо. Но 1 августа этот срок уже заканчивается, и, наверное, придется платить аренду, тысяч триста в месяц. Большие деньги для нашего театра. Чтобы их заработать, придется показывать очень много спектаклей. Никто не помогает. Все только говорят — давай-давай, продолжай в том же духе.
Когда в первый раз услышал про маргиналов, пошел рыться в словарях: понятия не имел, кто это такие. Не могу писать про столбовую дорогу, пишу про обочину, про то, что знаю, и что близко мне самому.
***
Рекомендую также заглянуть на официальный сайт «Коляда-театра». И в ЖЖ самого Коляды. А это его персональный сайт, где можно, в частности, ознакомиться с пьесами Николая Коляды и его учеников-драматургов.
Елена Коновалова
