Театральное Рождество

В Новосибирске в эти дни проходит VIII Международный Рождественский фестиваль искусств. Красноярский театр им. Пушкина впервые принял участие в этом престижном форуме. Зато сразу с двумя спектаклями — «Чайкой» Чехова и «Похороните меня за плинтусом» Санаева.

Символично вдвойне

Рождественский фестиваль — не наградной, но не менее статусный. Приглашение поучаствовать в театральной программе (а есть еще и музыкальная, и выставочная) получают лишь спектакли лучших режиссеров страны и зарубежья, уже отмеченные ранее. Из театров Красноярского края в Новосибирске прежде принимали лишь минусинскую драму под руководством Алексея Песегова. Приезд Красноярского театра им. Пушкина символичен вдвойне.

«Чайка» в постановке Олега Рыбкина шла на сцене «Красного факела» — театра, где он несколько лет проработал главным режиссером. «Похороните меня за плинтусом» — в «Глобусе», которым его постановщик Алексей Крикливый, урожденный красноярец, руководит сейчас. Участие в любом фестивале — большая ответственность, но здесь она словно увеличилась в разы. На «Чайке» было волнение, как воспримут сегодняшнего Рыбкина его давние новосибирские почитатели. Не стоит забывать, что только на «Золотую маску» он со своими постановками в «Красном факеле» съездил аж трижды (в том числе и с чеховскими «Тремя сестрами»). На показе «Плинтуса» его участники и болельщики волновались не меньше: как в «Глобусе» — и его труппа, и публика — примут постановку своего главного режиссера в другом театре?

Сейчас уже можно вздохнуть с облегчением: несмотря на некоторые издержки, оба спектакля прошли на достойном уровне. А многие зрители после их показа изъявили желание познакомиться и с другими работами красноярской драмы.

Финальное несоответствие

Если же все-таки упомянуть о недочетах, то символичность символичностью, но с площадкой «Чайке» не очень повезло. Хотя вроде бы сцена «Красного факела» схожа с родной, красноярской. Но, видимо, после капремонта в театре что-то случилось с акустикой, и актерам, особенно вначале, то и дело приходилось повышать голос. К тому же почти весь спектакль за сценой что-то гудело — то ли вентиляция, то ли еще какая-то механическая система, но этот беспрерывный гул был слышен всей первой половине зала и порядком действовал на нервы.

Кстати, перед поездкой в Новосибирск «Чайка» побывала еще на одном фестивале — «Дуэль», посвященном 150-летию со дня рождения Чехова. Выступать пришлось на площадке организатора фестиваля, театра «Балтийский дом», — по сравнению со сценой краевой драмы это просто аэродром. Но, как с удивлением заметил сам Олег Рыбкин, именно в Санкт-Петербурге прошел один из лучших показов «Чайки» за всю ее жизнь. Вот уж воистину пути театральные неисповедимы.

А еще заметно, как выросла «Чайка», облетевшая чуть ли не все фестивали страны. Актерский ансамбль в ней всегда был хорош, а благодаря фестивальной закалке стал еще мощнее, еще сплоченнее. Единственное, что несколько омрачило показ в Новосибирске, — финальная сцена, где Маша (Людмила Каевицер), услышав о самоубийстве Треплева, тоже кончает с собой. Я и прежде считала, что самоубийство Маши (которого нет у Чехова) органично получается лишь у Екатерины Соколовой, другой исполнительницы этой роли. На фестивале в очередной раз убедилась, насколько недостоверна в такой трактовке Каевицер: еще до того как прозвучала фраза доктора: «Константин Гаврилыч застрелился», луч света выхватил ее, картинно замершую с ножом — словно заранее приготовилась заколоться.

Можно, конечно, придумать этому массу объяснений — мол, услышав хлопок выстрела, Маша интуитивно ощутила, что Треплев погиб, и лишь ждала подтверждения своей догадки, чтобы свести счеты с жизнью. Но к чему самообман? Не было в игре актрисы никакого трагизма. Равно как и любви — к кому бы то ни было. При таком раскладе самоубийство Маши воспринимается лишь как нервный жест в состоянии аффекта. И уж точно без долгого выжидания на глазах у публики.

Сыграть как в первый раз

«Похороните меня за плинтусом» с площадкой повезло — на малой сцене «Глобуса» спектакль разместился идеально. Как с признательностью отметил Алексей Крикливый, во многом благодаря самоотверженности монтировщиков, осветителей и звукооператоров краевой драмы, провозившихся с установкой декораций всю ночь накануне показа. А ажиотаж перед ним был еще больший, чем в Красноярске, где на «Плинтус» уже третий сезон не достать билетов. На Рождественском фестивале их раскупили в первые три дня. Некоторым особо жаждущим пришлось весь четырехчасовой спектакль смотреть стоя. Но все равно на моей памяти это один из лучших показов «Плинтуса».

Казалось бы, знаю его уже почти наизусть, со всеми репликами и мизансценами. Но в этот раз казалось, что попала на премьеру — при прежней конструкции актеры играли «Плинтус» словно в первый раз. Отчего невольно возникало ощущение неожиданности, непредсказуемости развития действия — и отсюда невероятной пронзительности от происходящего. Было смешно до слез наблюдать в первом акте взаимоотношения Саши (Даниил Коновалов) с его бабушкой (Галина Саламатова) — ворчит на внука, но все равно чувствуется, как сильно она его любит. Думаю, многие в зале мысленно возвращались в этих сценах в свое собственное детство. И было просто невозможно не оправдать бабушку, не простить ее в уродливой любви к внуку, когда в финальном монологе под дверью дочери она воет, как насмерть раненная волчица, лишившаяся своей последней надежды на спасение... Ибо спектакль именно об этом — о прощении. Как актерам в «Плинтусе» каждый раз удается донести это до публики — настоящее чудо.