Два рассказа московской писательницы в 4 номере журнала «Дружба народов». Первый рассказик «На Щучьем озере», второй «Дура фартовая».
Второй рассказ поменьше и погармоничнее, пособранней. Прекрасно выстроен и сюжетно, и психологически: героине звонят по телефону, она снимает трубку, и незнакомка с другого конца провода начинает гнать какую-то пургу, сквозь которую героиня (Катя), постепенно прорываясь, узнает знакомые лица, прошлые, промелькнувшие как пейзаж за окном электрички, события. Узнает, что умер один ее знакомый фотограф (она журналистка), который, как оказывается, ее любил. И звонящую в конце концов тоже припоминает.
Весь рассказ — недоумение, горечь, сожаление героини, пересмотр ее вроде бы неплохо сложившейся жизни: и муж вроде не самый последний, и работа, но этот любивший ее фотограф (из рассказа звонящей это выясняется, а она, Катя, и не знала) был настоящий, всамделишный; ей же казался только грубым, всегда пьяным толстяком.
Благодаря удачному построению ты (читатель) всегда с героиней, вместе с ней открываешь этого человека (фотографа), ты в глубине ситуации, одновременно с Катей недоумеваешь, грустишь, скорбишь. И все это выполнено литературно очень умело: отличная, индивидуальная, событийно наполненная и живая, невыдуманная речь звонящей хиппанки, где в двух-трех абзацах кратко и емко описана ее незавидная судьбина; отлично показаны, хотя даже не ясно как, состояния самой Кати во время этого разговора (весь рассказ на восемь страниц — один телефонный разговор): от удивления до полного понимания и принятия ситуации и какого-то единения даже с этой хиппанкой...
Короче, друзья, я плачу, почти в восторге.
Первый рассказ также хорош. Но замах здесь более всеобъемлющ: рассказ о старце-чудотворце, о больных людях, едущих к нему на излечение и поклонение... Множество удачных мест, кратко и четко обрисованных судеб, характеров, блестящая, во многом комично-трогательная сцена в лодке... Рассказ написан от мужского имени и стиль соответствующий: все отрывочно, резко, без излишеств, эмоционального содрогания. Возможно, есть претензия на аллегоричность... Разбор тут возможен весьма подробный, уж слишком по-крупному, слишком охватно выложилась здесь Ряховская. Но именно поэтому чего-то и не хватило: расписать бы рассказец этот в повестушку, не впадая в многословие, было бы дело. А так — объем недосказанного этим текстом слишком велик, слишком много пыталась Мария высказать; а формат-то сжатый — не влезло.
Почему-то недолюбливаю журнал «Дружба народов», но тут ничего не поделаешь — «ДН» за Ряховскую пять.
Антон Нечаев
