Люблю на досуге моделировать жизнь персонажей любимых книг. Что с ними произойдет (могло произойти) потом, за пределами сюжета. А поскольку я сейчас очарован книгой «Повседневная жизнь советских людей во время фашистской оккупации», у меня раскрутился сюжет последующей жизни подпольного миллионера Александра Ивановича Корейко (надо же, его, оказывается, как покойного губернатора Лебедя звали) — после того, как он расстался с Бендером в предпредпредпоследней главе «Золотого теленка».
Там он, помните, берет чемодан и говорит, что хочет остаться в маленьком среднеазиатском городке, устроиться туда счетоводом и вести тихую жизнь. Да только вряд ли Корейко там надолго остался. Во-первых, среднеазиатский климат ему явно не подходит, во-вторых, в Черноморске у него, напомню, собственная комната в коммуналке, а это по меркам 30-х годов было ого-го. В-третьих, спрятать чемодан со своими миллионами в маленьком городишке в Средней Азии, где любой приезжий на виду (да и не так много там было приезжих, думаю, Восточную Магистраль-то уже построили), затруднительно. Тем более в «Золотом теленке» говорится, что в Черноморске четыре вокзала, и на каждом камера хранения, то есть хитрый Корейко, может, по этому принципу и подбирал себе город на жительство — чтобы не светиться лишний раз.
В общем, думаю, что Корейко возвращается в Черноморск, сдает чемодан в камеру хранения, устраивается снова на работу в «Геркулес» рядовым счетоводом и ведет себе тихую жизнь.
Кстати. Если четыре вокзала в Черноморске — значит, это крупный транспортный узел. Название Черноморск говорит само за себя — где-то возле Черного моря. Соответственно, когда в 1941 году начинается война, город, где живет тихий счетовод Александр Иванович, попадает в зону оккупации. То есть Корейко оказывается «под немцами».
А вот дальше интересный может быть сюжет. Ведь Корейко чего ждал, если верить Ильфу и Петрову? Когда закончится советская власть, и он сможет распорядиться своими миллионами. Насчет того, дали бы ему оккупационные власти распорядиться богатством, не уверен, но то, что тихий счетовод скорее всего попросился бы к ним на службу — очень может быть. В упомянутой «Повседневной жизни в оккупации» как раз рассказываются многочисленные случаи, как администрацию оккупированных городов, всяких там бургомистров и начальников полиции составляли из людей, обиженных советской властью — отсидевших, лишенных прав или социально неблагонадежных, «из бывших». Так что подпольный миллионер Корейко в оккупированном Черноморске стал бы каким-нибудь чином в местной управе. Уполномоченным по снабжению германских войск — были такие должности, туда охотно брали бывших совслужащих. По своей привычной осторожности Корейко не стал бы лезть «в политику» (в бургомистры, в полицию, в зондеркоманды, в немецкие газеты, восхваляющие новые власти). А вот что-нибудь по снабжению — самое то. Проявил бы себя. Заслужил какую-нибудь грамоту от местного гауляйтера.
Потом Черноморск освобождают, Корейко не может уйти с немцами, потому что надо же ему как-то свои капиталы беречь. Он закапывает чемодан (вряд ли в Черноморске после освобождения сохранились вокзалы с камерами хранения) и снова устраивается на какую-нибудь тихую должность. Тут его берут под белы ручки и как пособника фашистов, но не участвовавшего непосредственно в борьбе с партизанами или истреблении евреев, судят особым порядком и дают десятку. Чаще всего такие сроки давали тем, кто работал у фашистов, но не замарал себя кровью — бухгалтерам, медсестрам из немецких госпиталей.
Тем более что всех этих пособников в 1947 году освободили по амнистии. И вот не прошло трех лет, подпольный миллионер Корейко возвращается в Черноморск. Но на нем клеймо, что он сидел как пособник. Устроиться на работу сложно. С большим трудом он находит место и сидит себе там тихо. Снова ждет, когда закончится советская власть. Живет себе незаметно, тихо и даже не знаю, вспоминает ли веселого пройдоху Бендера, который так изящно когда-то развел его на бабки.
А советская власть все не кончается и не кончается. И тут — бабах! — 1961 год, денежная реформа. Конфискационная. Все капиталы меняют по новому курсу — десять к одному. А Корейко уже пожилой человек (в «Золотом теленке», это 1930 год, ему под сороковник, то есть во время реформы где-то под 70). И он остается ни с чем — без карьеры, без работы, с порушенной репутацией, да еще и без капиталов своих. А с валютой он, как мы помним из «Золотого теленка», принципиально не связывался. Да и немцы за валютные операции расстреливали без разговоров. Побоялся бы.
Таким я вижу финал жизни подпольного миллионера Корейко. Одинокий старик, мелкая конторская крыса, которому профком как «пособнику» даже чайник на проводах на пенсию не подарит. Да и пенсию ему назначат ниже низшего (была такая практика в советских кадрах для тех, кто на немцев работал). Больной, несчастный, детей нет, семьи нет, а под занавес еще и нищий. Ужасно.
Но скорее всего так и сложилась бы судьба подпольного миллионера Корейко. Честно говоря, «модели последующей жизни» других персонажей романа — что Бендера, что Балаганова, да того же Адама Козлевича — получаются, если подумать, куда более оптимистичными.
Владислав Толстов
