«Мы сейчас примерно в восьми тысячах километров от дома», говорит на концерте Эйвор, белокурая певица с Фарерских островов, и Большой зал филармонии понимающе ахает — действительно, неплохо ребята забрались.
Визит Эйвор в Россию, в рамках которого певица проехалась со своими музыкантами по удивительному маршруту «Уфа — Екатеринбург — Красноярск» — сам по себе история довольно волшебная. Два года назад один сотрудник екатеринбургской филармонии стал свидетелем выступления Эйвор в Бельгии и с тех пор всячески старался организовать её визит сюда. Звезды сложились нужным образом только к весне 2012 года — концерт Эйвор в Красноярске 24 марта в Большом зале филармонии стал финальной точкой её российского мини-тура. И, кажется, с российским зрителем певица прощалась в статусе добрых друзей, тут же начавших мечтать о новой встрече.
Для простоты разговора Эйвор принято несколько снисходительно называть «фарерской Бьорк» — хотя если смотреть с точки зрения чистого звучания голоса, то это, конечно, совсем неверно. Эйвор — скорее такая фарерская Эмилиана Торрини, с заметной примесью фарерской Шинейд О’Коннор; когда же она начинает петь по-английски, и её голос начинает забираться выше, в нём прорезается тот самый хрустальный звон, что знаком нам по песням Кейт Буш. Творчество последней, кстати, явно играет важную роль в жизни самой Эйвор — одним из пиков концерта стала версия знаменитой песни Буш «Hounds of Love», которую Эйвор со своим партнером, мультиинструменталистом Михалом Блэком, исполнила так, что в груди вдруг становилось тесно от чего-то огромного и горячего, что возникало там, казалось, от одного звука её голоса.
На моей памяти это был первый концерт в Большом зале, проходивший в столь теплой и уютной атмосфере — казалось, что тысяча человек, пришедшая на концерт, на самом деле собралась вокруг певицы где-то на уютной полянке в лесу. На сцене было всего два человека — сама Эйвор, периодически менявшая инструменты (в её репертуаре были три гитары, электрическая, акустическая и акустическая маленькая, а также прекрасный африканский щипковый инструмент «калимба», дававший очень уютный звон), и Блэк, игравший по очереди на бас-гитаре, клавишных и автоарфе. Но ощущения нехватки чего-то важного не было и в помине — они и вдвоём прекрасно звучали. Эйвор, несмотря на языковой барьер, очень мило общалась с публикой и уверенно держала её внимание — было видно, что она очень тонко чувствовала, где и когда нужно вставить пару фраз на не очень уверенном русском, чтобы достичь максимального эффекта.
Если вдуматься, то Эйвор, в принципе, поёт примерно о том же, о чём может петь любая милая и талантливая девушка, чья душа с интересом и любопытством смотрит в окружающий мир сквозь широко распахнутые глаза — про лес, про дождь, про ангелов, про папу, который в детстве рассказывал сказки, про то, что моя любовь всегда со мной. Да, это означает, что некоторые её песни бывают простоваты (про ангелов и про папу) — но с той же частотой в них случается та волшебная спайка простоты и выразительности, которая превращает нехитрые песенки в сияющие бриллианты. Так было и с песней про дождь, и, например, с новой песней «True Love», в основе которой лежал гитарный перебор такой немыслимой простоты (и красоты), что казалось, эти звуки должны быть известны с рождения каждому. По крайней мере, от них хотелось немедленно встать и куда-нибудь непременно отправиться — в незнакомые дали, навстречу удивительным приключениям и прекрасным созданиям далеких краев. Трудно вспомнить, когда последний раз одна простая акустическая гитара оказывала на вашего покорного слугу столь мощное воздействие.
На концерте в Красноярске Эйвор исполняла довольно разные песни. Звучали и мистические колыбельные, и статные поп-песни с румяными припевами, под занавес прозвучало что-то вроде расхристанного гитарного блюза, который грозил вот-вот взорваться настоящим шумовым фейерверком. И ближе к концу стала заметна одна потрясающе любопытная вещь. Когда Эйвор пела по-английски, всё было хорошо и замечательно, но стоило ей переключиться на родной фарерский, как её пение становилось глубже, сильнее, страшнее. Как будто английские песни для неё — такие мини-спектаклики, в которых она актриса, играющая свою роль (и отлично, чего уж там, играющая); но родной язык возвращает ей истинное обличье — обличье существа природного, необузданного, стихийного, страшно прекрасного. Особенно показательным в этом плане был тот номер, который она исполнила а капелла на бис — после этой песни было решительно непонятно, как следует поступать с этим улыбчивым белокурым ангелом, то ли бежать от неё со всех ног, то ли всюду следовать за ней примерно остаток всей своей жизни.
После того, как Уфа, Екатеринбург и Красноярск сдались обаянию Фарерских островов практически без боя, спохватился и центр. На данный момент у Эйвор, сыгравшей в этом марте три своих первых концерта в России, уже есть приглашения и в Москву, и в Санкт-Петербург. И что-то мне подсказывает, что это была не последняя наша встреча.
Сергей Мезенов
За фото спасибо Анне Нигаматуллиной
