Рассказ молодого автора из Красноярского края, бывшего студента КГПУ. Рассказ — посвящение отцу. Уважаемые барракуды пера, пираньи Интернета, все, кто думает, что хоть что-то понимает в письменном слове, выскажитесь по мере возможности. Полагаю Сергей Колесников будет благодарен за любой отзыв.
Сергей Колесников
Моему отцу посвящается
Так бывает
Мгновенье…
Звёзды ярко светят, весело мерцая, вдали дышат домашним теплом окна. Пологая насыпь, несущая на своей спине железнодорожные полотна, сползает в овраг, заросший травой и кустами вербы. Высоковольтные провода над полотнами гудят. Слева, по ту сторону оврага, лежит старая проржавевшая колея с деревянными, чёрными от мазута шпалами.
В темноте видны два силуэта, шагающие по угрюмым узорам слякоти. Один — высокий, а второй — совсем маленький — детский. Насыпь перекликается с полуночью, шуршанием ссыпающихся в овраг камней…
Очертания идущих становятся всё более ясными, и теперь в них можно угадать отца с сыном, стремящихся к манящему теплу домашних окон, тех, что заметны вдали. Отец подбадривает малыша, неуверенно семенящего и постоянно спотыкающегося. Его короткие ножки не в силах за один шаг преодолеть пространство между шпалами. Вороны, взметнувшиеся ввысь из кустов вербы, пронзают воздух надсадными криками. Отец покрепче сжимает ладонь сына.
- Мы скоро будем дома, папа?
- Скоро, скоро сынок…
Малыш в знак согласия кивает головой. Желание поскорее попасть в уютный родной дом развевает все тревоги и страхи, ноги сами рвутся вперед…
- Сынок, постой! Там скользко!
- Па…!!!
Сильные мужские руки вырвали сына из губастой пасти оврага. Маленькое сердце заходится от пережитого ужаса. По щекам отца побежали слёзы. Настоящие мужские слёзы, на которые способен только очень сильный человек, открывший свое сердце любви. Сын прижимается к отцу и долго-долго не отпускает его.
Звезды нахмурились. Одинокие фигуры отца и ребёнка стояли посреди мрачной осенней ночи, бросая вызов всей вселенной. Они словно говорили всем, что есть еще на свете любовь и что только ради неё грешную землю согревают звёзды. А те, кто думает, что их свет бесконечно далёк от нас, холоден и бездарен,- несчастные люди. А тех же, чьё сердце не зачерствело и полно любовью, звезды награждают бесценным даром терпения.
- Сынок, больше так не делай, зачем ты побежал?
- Я… Я так хотел домой, к маме…Я…
- Хорошо, мы скоро будем дома, где нас уже заждалась мама. Но, сынок, обещай больше так не делать. Я ведь не всегда буду с тобой. Понимаешь?
- Угу.
- Выслушай меня очень внимательно. Быть может, сейчас ты не поймешь, что я хочу сказать, но в будущем это может тебя спасти. А другого случая поведать тебе об этом не будет. Я не всегда буду рядом… Сынок, ты оступился и чуть не сорвался в овраг, ты напуган и не вполне понимаешь, что происходит. Но поверь, в жизни так бывает, чуть шагнул в сторону, оступился, встал на мокрый камень… А я не всегда буду рядом. Я смогу вытащить тебя только дважды, только дважды смогу помочь. В третий раз придется выбираться самому. Что будет дальше, я не знаю, я и так тебе слишком много сказал.
- А почему ты не всегда будешь рядом, папа?
- Так бывает, сынок. Так бывает, пойдем?
Поднявшийся ветер принес со дна оврага клочья тумана, ветхой шалью окутавшего пространство. Два силуэта растаяли в темноте. Небо — безмолвный судья — улыбнулось яркой, упавшей где-то за горизонтом звездой.
Мгновенье…
За рулем автомобиля сидит молодой человек. Дорога петляет из стороны в сторону. Он едет всю ночь навстречу рассвету, красной стрелой полоснувшему кусочек неба на востоке. Глаза неуверенно следят за дорогой, погружаясь все глубже и глубже в святые угодья тревожного сна. Роса звонкими капельками устилает дорогу. Диск солнца, поднимающийся из-за горизонта, превращает ее в испарину тумана, заполняющего собой все закутки редкого леса, что стоит по обе стороны дороги.
Веки становятся тяжелее, ресницы, смыкаясь, создают пред глазами паутину, сплетающуюся хитрым лабиринтом в диковинные узоры. Сон…
…Я не всегда буду рядом… Так бывает….
… Только дважды, третий самому…
Сон…
Голова почти касается руля, давление на педаль газа ослабевает. Шины скатывающейся с дороги машины врезаются в зыбкий гравий.
Глаза. Сон…
- Младший лейтенант, Стрижов, ваши документы!
-….
- Эй, очнись!
- Что? Да-да, сейчас.
- Дыхните, пожалуйста. Странно, все в норме? Чего на обочину-то съехал, уснул?
- Уснул, наверное.
- Наверное, вот-вот! Ну ладно, больше не спи за рулем. Счастливого пути, соня!
Руки привычно охватывают руль. Сцепление, газ. Шорох дороги приводит в себя.
Солнце слепит глаза, тонированные стекла не спасают. Мысли несутся беспорядочной круговертью: «Надо же, уснул, черт знает что такое! Хотя?.. Я не всегда буду рядом. Хм».
По небритой щетине покатилась слеза, медленно сползла за ворот рубашки, пролепетала по груди и остановилась у сердца… Жарко. Он едет очень долго , на восток, на… Нет, с этой минуты он едет домой, где прошло его счастливое детство, обосновавшееся в памяти маленьким оазисом, струящимся источником вдохновения, изливающимся в сердце и душу.
Там всегда было хорошо, даже когда было плохо. И почему понимание этого пришло только сейчас? Почему? Ведь там, там так хорошо, светло, весело. Там отец. Там…
А ведь там, оказывается, много незавершенных дел, неначатых еще больше.
… Я не всегда буду с тобой. Как он был прав. Он действительно все знал и предупредил. Только вот сколько раз отец уже помогал, вытаскивал? Один? Два? Два — как-то неуютно стало, неловко. А вдруг, и правда, два? Два — и все. Все!
Мгновенье…
Так бывает: о чем-нибудь забудешь надолго, и кажется, что этого вовсе не было, не существовало. Словно отрёкся от этого и забыл… счастлив — несчастен, дорог — ненавистен — всё перемешалось, сплелось в тугой узел.
Бывает, заспал радужные восходы, изливы речки, стрекотание огромных кузнечиков, вольный полет голубя. Утро… и на рыбалку! В первый раз, с отцом!
- Тащи!
И небольшая рыбёшка уже бьется в ладони, играя звонкими переливами солнца на серебряной чешуе.
Давно это было. Но ведь вспомнил, вспомнил! Всё вспомнил: радость, беззаботность…
И вместе с радостью из тёмного уголка недолговечной человеческой памяти прокралась могила отца в самом конце кладбища. Куст ивы, роняющий тень на последнее пристанище бренного тела. Деревянный, покосившийся памятник, наполовину сгнивший, с облупленной краской и рюмкой, вросшей в землю. Покатилась скупая слеза… Много она стоит, многого.
Мгновенье…
Сумерки перекликаются со светом фар, на дорожном указателе вместо названия населённого пункта яркими буквами начертано — ДОМ. Просто и лаконично, но много стоит, многого. Ковыль, устилающий поля в свете еще не до конца взошедшей луны, шепчет: «Ты дома, ты вернулся, выкарабкался. Смог»
Унылая гладь тихого озера. «Ты дома!» — дуэтом ласкают слух камыши и кувшинки.
Дом. Старая калитка, покосившийся забор, лилии под окнами. На кухне горит свет. Свет! Значит, ждут, помнят, надеются… Счастье.
Так бывает. Кладбище разрослось, приметы стерлись, но ноги сами несут к знакомому, дорогому месту. Куст ивы шепчет: «Сюда, сюда. Я здесь».
- Отец, отец, я вернулся, я вспомнил!
Дрожь в ногах не унимается, перехватывает дыхание…. Глаза по-прежнему смотрят с едва уловимым лукавством и добротой с размытой долгими дождями керамической фотографии.
-Я рад, что ты пришел. Теперь ты всё понял, всё, чему я тебя научил. Теперь ты совсем взрослый, — улетает вместе с дуновением ветра…
Так бывает, да… и слава Богу…
