За этими неброскими буковками (искать это буквосочетание в интернете - отдельное удовольствие, попробуйте на досуге) скрывается прекрасная юная девушка Эрика М. Андерсон. Эрика играет на гитаре и поёт, и, в общем-то, всё - но этого хватает для того, чтобы, например, выступать в одну на разогреве у индустриальных легенд Throbbing Gristle. Думаю, вы уже понимаете, куда дело клонится - в сторону странную, шумную и немного страшную.
Эрика выросла где-то в Южной Дакоте - а потом, когда перебралась в Лос-Анджелес, немедленно начала водиться со странными людьми. Например, играла на чём-то электрическом в маргинальном калифорнийском ансамбле Amps for Christ, который все привычно аттестуют «нойз-фолком» - просто потому, что придумать что-то более подходящее их довольно безумной музыке немного сложно. Потом встретила гражданина по имени Эзра Букла, в которого влюбилась и соорудила с ним музыкальный проект Gowns. В Gowns эти двое играли рассыпающиеся на ходу наркотические колыбельные, будто бы исполнявшиеся одновременно на рваных струнах, торчащих в разные стороны из разломанных старых синтезаторов (и прочих не очень опознаваемых приборов) проводах и оголённых нервах одного мальчика и одной девочки.
«Ночнушки» выпустили одну без шуток душераздирающую (причем, судя по звучанию, не столько слушателям, сколько исполнителям) пластинку «Red State» и потом расстались, не выдержав постоянного эмоционального накала, который требовался для исполнения сочиненных ими песен вживую. А через пару лет Эрика отважилась заиграть самостоятельно под вывеской EMA - и в начале этого года выпустила сначала первый сингл, би-сайдом к которому стоял 16-минутный (ой) кавер на Роберта Джонсона (ой!), а потом и первую сольную пластинку «Past Lives and Martyred Saints».
«Прошлые жизни и святые мученики» - название уже настраивает на определенный лад. При помощи гитары, небольшой армии примочек, драм-машинки и редких заходов друзей Эрика играет нервные, обнаженные, личные порой до тревожной неловкости песни, аранжированные в диапазоне от тихих заспанных наигрышей под гитару и мятого спального фолка до развинченного нойз-попа, шумовых коллажей и волн гитарного гула. Причем весь этот диапазон может быть воплощен сразу в одной песне - как раз с такой, семиминутной штуковины «The Grey Ship», альбом и начинается. Временами в этих песнях мелькает призрак гранджа - «Anteroom» звучит приветом первой рваной пластинке группы Hole, заключительный номер «Red Star» постепенно материализуется из эфира в виде нарколептической гранджевой баллады, которая под конец крепнет в полноценный рок-номер.
Музыке EMA вообще свойственна такая приятная звуковая непричесанность. Её шероховатая, сырая поверхность всё время цепляет своими зазубринами и необработанными краями, дышит сиюминутной, всамделишной жизнью, будто её только что, вот прямо у нас на глазах вытащили голыми руками откуда-то изнутри, как была. От этого от короткого - на 37 минут - альбомчика ощущение какой-то глобальной перепаханности - как от бессонной ночи с хорошим другом, за которую тебе рассказали столько глубоко личных вещей, что на утро толком и не сообразить, как теперь жить-то дальше. Ну, или как от первого просмотра фильма «Магнолия». Вот вам песня «California» (начинающаяся с милых слов «Да пошла ты, Калифорния, из-за тебя я стала скучной»), сбивчивая госпел-баллада тире поток сознания, медленно и торжественно сходящая в плавящийся ядерный реактор, совсем как Шварц-Терминатор в котёл с расплавленной сталью в финале «Терминатора-2». Не знаю, как у вас, а у меня от неё на сердце щемит так же, как от вида поднятого большого пальца Шварца, исчезающего в лаве. Мне всего 22, можно уже и умирать. Чёрт.
