Поделюсь с вами впечатлениями от эскизной части фестиваля-лаборатории детской драматургии «Вешалка», который, кстати, продолжается в Красноярском ТЮЗе. Начать, правда, хочется с маленькой зарисовки. Если вы думаете, что детский спектакль — это некое драматургическое действо с участием лисичек, зайчиков, говорящих грибов и напевающих добрые песни сказочников, то, во-первых, вы давно не ходили в современный театр, а, во-вторых, не всегда смотрели в правильном направлении. На самом деле, на детских театральных постановках настоящий спектакль разыгрывается вовсе не на сцене, а в зале.
Представьте — театр оккупирован шумными школьничками в одинаковых жилетках и наутюженных брюках-юбках, которые постепенно, под барабан классной руководительницы, рассредоточиваются по зрительному залу. Гаснет свет, появляются актеры; они, возможно, поют, танцуют, декламируют или просто валяют дурака, но, в любом случае, произносят смешные реплики и показывают смешные сценки. С галерки доносится громкий хохот взрослой части аудитории — коллег, журналистов, режиссеров и прочих участников театральной тусовки. Рядом — напряженные родители, которые методом глубинной телепатии пытаются соотнести вредность происходящего на сцене с происходящим в головах их чад; они тоже нет-нет, да улыбнутся. Казалось бы, что в этом плохого — почему бы и не смеяться, когда смешно? Однако робкое хихиканье детей сурово пресекается родителями и учителями с помощью шиков, окриков и перетасовки наиболее веселых ребят местами. В итоге первый ряд школьников сидит бездыханным, обалдев от близости к актерам, второй и третий — так же, не дыша и по струнке, опасаясь сердитого окрика, на четвертом и пятом украдкой поглядывают в телефоны, перешептываются и дразнятся. Примерно после получаса от старта театрального действа внимание надзирателей ослабевает, и вот тогда дети начинают реагировать так, как все от них ждали — смеяться в голос, повторять за актерами отдельные фразочки, хлопать и махать артистам руками; в этот момент у режиссера отлегает от сердца, и он думает: «Уф! Зашло!».
Поэтому — господа учителя! Пожалейте режиссерские нервы и не тираньте ваших воспитанников!
Пятница на «Вешалке» пролетела бодро (а суббота так вообще без меня). Первым эскизом лаборатории стала «Королева Гвендолин» Полины Стружковой — история простолюдинки, которая, руководствуясь матримониальными соображениями, прядет из соломы золотые нити под бдительным присмотром злобного карлика. В миру эта сказка более известна под названием «Румпельштильцхен», и, по моему личному убеждению, в каноническом виде вообще непригодна для демонстрации детям (в первую голову, потому что героиня добивается своего исключительно при помощи обмана). Драматург Ханна Дарзи чуточку поправила картину, сделав тролля (его, кстати, играл самый харизматичный злодей города Савва Ревич) существом страдательным, беззащитным перед людским вероломством; да и капризного принца, его откровенно подлую няню и глуповатую Гвендолин отнести к положительным персонажам можно лишь с огромной натяжкой. В итоге этот эскиз стал самым изящным и самым душевным из тех, что были показаны на фестивале, однако же, при том, мне показался скучноватым (так и детей до определенного момента больше восхищал люк, вдруг образовавшийся посреди сцены, или случайно упавшая на пол кукла), плюс к тому — с массой спорных режиссерских решений вроде монологов спиной к зрителям или, напротив, распития спиртных напитков перед самым их коллективным носом.
«Спасательный плот» авторства Николы Маккарти, пересказ которого поставил Никита Рак, в сценической версии продлился немногим более получаса. К слову, на бумаге он тянется значительно дольше — девятнадцать часов, и, конечно, для полноценного переноса на подмостки требует больше времени, чем несколько лабораторных дней...однако шутка Олега Лоевского о том, что некая незавершенность стала фирменной чертой режиссера (и тут мы вспоминаем, например, «Жанну» с последнего ДНК) кажется довольно-таки меткой. Если же говорить о пьесе, то история двух маленьких девочек, отправленных родителями из истерзанной бомбежками Англии в безопасную Канаду и оказавшихся посреди Атлантики в спасательной шлюпке, любопытна не только тем, что позволяет поговорить с детьми о страхе смерти и о том, что «нет места лучше дома», но и возможностью преподнести публике культурное ассорти из музыки и быта той эпохи. Эскиз Рака стал образчиком символизма — шлюпку символизировал перевернутый диван, набегающие волны — раскачивающийся морской канат, упомянутое культурное ассорти — Светлана Киктева и Сергей Даниленко в роли рафинированных родителей бедняжек. Правда, пусть это и прозвучит грубо, меня немного смутило то, что пятнадцатилетних детей символизировали не столь молодые актрисы. В целом же, увиденное показалось неплохим и динамичным наброском для хорошего камерного спектакля.
Касательно субботнего дня могу сказать лишь, что наибольшее воодушевление, судя по отзывам знакомых, у публики вызвал эскиз «Невероятного нашествия медведей на Сицилию» в постановке Екатерины Гороховской. Похоже, однако, что у нас с вами есть все шансы все-таки увидеть его на сцене: несмотря на то, что в зрительском голосовании победила «Королева Гвендолин», все работы молодых режиссеров вызвали одобрение у публики и руководства театра, столичные критики также, как показалось, были настроены благодушно. Кроме того, в театре твердо намерены обновить репертуар, отправив в музей некоторые постепенно покрывающиеся пылью детские спектакли.
Евгений Мельников
Фото пресс-службы ТЮЗа
