Про собаку. Меня вчера Хозяин приневолил: Он цепь с ошейником, мне в праздник, подарил. И руки облизать себе позволил. Я, по-собачьему, как мог, благодарил. Я делал это раньше, раз за тыщу. Случалось, утренней порой, и ввечерУ. Садился я на цепь, в обмен на пищу. В обмен на кров. В обмен на конуру. ...Вчера нам сверху прислали установку: Без содержания, сходили в отпуск, чтоб. Мы, кто как мог, примерили обновку, Но, не рискнули, новость встретить в лоб. Нет, нас к земле не гнули коромыслом, Сказали просто: кризис на пути. Но, намекнули, с неким тайным смыслом, Что лучше, против шерсти - не идти. Коль, отказался - пожалуй в "чёрный список", И в нём побудь, до срока-до поры. Возможно, отдалят тебя от мисок, От крова отдалят. От конуры! Ошейник я одел, и цепь примерил. Терять мне нечего: мне сытно на цепи. А, главное, что в кризис я поверил. Лепи, Хозяин, горбатого, лепи! А, было, не было? - поди-ка, догадайся, Уж, под ошейником моим свалялась шерсть. Но, лучше, мне на зуб - не попадайся, Я, в этом деле, готов собаку съесть!
С козлиной мордой. Народ, вовсю хлебнувший горя, Средь прочих неприличных слов, Насыщен массой аллегорий, Про зоопарк и про козлов. И он к козлам неравнодушен, Не оттого, что есть рога - Иной козёл побрит, надушен, На нём цепочка дорога. А, сам козёл, другая живность, Что в аллегориях живёт, Едва ли знает про наивность, Про то, что истиной слывёт. Не знает он, с козлиной мордой, Что, мол, любовь бывает зла, Что если быть не очень гордой, Тогда полюбишь и козла! При прочем, разном антураже, Он любит вляпаться в дерьмо. Козёл не помышляет даже, Что был и остаётся...чмо! Такая вот, людская слава, Досталась бедному скоту. Надеюсь, что моя забава, Козлам открыла правоту!
Очень хорошо, Антон, что Вы вспомнили про юбилей Искандера. Вчера в Москве был его юбилейный вечер в Центральном Доме Актера на Арбате. Зал был набит битком. Были разные VIP, включая президента Абхазии.Ахмадулина, Битов, Вознесенский, Битов...Вел вечер замечательный тип, Вадим Жук, который некогда (70-е) служил в красноярском ТЮЗе. Остроумный и добрый человек, блестящий актер. Увы, вечер затянулся, и я, выступая почти в самом конце был краток. Я сказал, что выступаю не как давний почитатель мастера, не как его некогда юный подельник по альманаху "Метрополь", не как его сосед по дому и даже не как собутыльник по шалману "Берлога", куда мы изредка наведываемся с ним и художником Борисом Мессерером, а как лицо ОФИЦИАЛЬНОЕ, один из секретарей Союза писателей Москвы. После чего прочитал следующий, сочиненный мною текст: Смешливая нежность и целебный яд его замечательных книг спасли от одичания не одну российскую душу, которой пытались внушить, что она советская. На "Созвездии Козлотура" и "Сандро из Чегема" выросло несколько поколений жителей нашей все еще огромной страны. Фазиль Искандер просто и понятно сказал всем нам: "Если нечем распилить свои цепи, плюй на них, может, проржавеют". И добавил: «Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа». И, преисполненный пессимистического оптимизма, смело заглянул в будущее, совершенно справедливо заметив: «Когда исчезнет то, что зло сейчас, наступит то, что зло завтра». Возвращаем автору, патриоту Абхазии и России, гражданину мира Фазилю Искандеру его же собственные строки: Присядь же на обломок жизни И напиши еще хоть раз Для неулыбчивой Отчизны Юмористический рассказ. Поздравляем глубоко чтимого нами Фазиля Абдуловича Искандера с круглой датой его земного существования. Низко кланяемся Мастеру, ставшему патриархом. Жизнь - хорошее начинание, между прочим, дорогой Фазиль. Долгих лет, простого счастья, мудрой ясности! Спасибо за науку, спасибо за все.
Эта история, насколько помню, была изложена в «Созвездии Козлотура». А затем в «Сандро из Чегема» в главе «Колчерукий» можно было узнать подробнее о происхождении этой ямы, которая была могилой Колчерукого. Смешная повесть про очень эксцентричного персонажа: как он задирал местного князя, намекая тому на чрезмерную любовь к козочкам, как он перекрикивался с женой высоким звонким голосом, так что вся деревня была в курсе, как Колчерукий не отдавал корову, которую его родственник привел для поминок Колчерукого, думая, что тот умер. Как Колчерукий ухаживал за своей вырытой могилой, обсаживал ее саженцами и однажды высадил ядовитое дерево, которое насаждалось новыми властями для использование его плодов в промышленных целях. Кто-то донес властям, объясняя поступок Колчерукого как тайный антисоветский, который означал, что новое начинание власти заранее гибельно. В общем, замечательная повесть. Не буду пересказывать. Самое удивительное для меня у Искандера: вот слова простые, предложения длинные, затянутые, с какими-то лишними фразами без добавления чего-то нового, сюжеты упрятаны на третий, если не десятый план, юмор какой-то не смешной в современном понимании этого слова. Т.е. никакого хорошего впечатления от этого у меня не должно возникать. В произведении «Стоянка человека» есть такая история, которая, как мне кажется, объясняет кое-что. Очень давно, еще при царской власти охотник нашел в лесу дикую женщину: она не умела говорить, была совсем нагая. Охотник привел ее в свою деревню, там ее приютили, обучили простым хозяйственным делам, сложному она учиться не могла, выделили ей пристройку для жилья, так и не сумели приучить носить одежду – она ее каждый раз разрывала. Видимо, у этой женщины была врожденная болезнь. Уже в советские времена сложился миф, по которому эта женщина была снежным человеком. Так вот эта женщина умела и любила смеяться, громко. Но никогда не видели, чтобы эта женщина улыбалась. И рассказчик говорит примерно так: видимо, улыбка – результат более тонкой психической реакции, чем смех. Мне кажется, что юмор Искандера именно таков. Мне самому такой юмор гораздо ближе, чем гусиный («га-га-га»). Еще одно ценное свойство его прозы для меня – уют, ощущение тепла домашнего очага. В повести «Софичка» есть рассуждение о том, как изначальный домашний очаг, костер превратились сегодня в телевизор и алкоголь. У Искандера немало «отрицательных» персонажей. Да и вообще абхазцы не стесняются проявлять свою тень, иной раз совершая весьма зверские поступки. Пастух Махаз из одноименной повести безжалостно, хладнокровно убивает своего городского родственника, вскрывая ему глотку, как барану. Можно встретить настоящие криминальные элементы, погрузиться в преступный мир («Чегемская Кармен», «Бармен Адгур», «Бригадир Кязым»). Увидеть до какой степени жестокости, бесчеловечности может довести кровная месть («Дядя Сандро и раб Хазарат»). Т.е. у Искандера нет идеализации своего мира. Она рождается, увы, сама по себе, когда невольно начинаешь сравнивать «ужасы» того мира и этого. Мои любимые произведения: повесть «Софичка», здесь есть актуальный ныне эффективный менеджмент т.Сталина в виде пыток НКВД, высылки греческого населения в Сибирь, персонажа, сбежавшего с фронта от невозможности переносить не только испытания войны, но и голод из-за отсутствия снабжения. Самое ценное – Софичка, невозможный, фантастический персонаж, в реальности которого не сомневаешься пока читаешь и веришь, что такие люди бывают хоть иногда и хотя бы изредка возможны. Надеешься быть похожим хоть на грамм на этого персонажа. Еще «Джамхух – сын оленя, или Евангелие по-чегемски», «Широколобый». Но про них неловко говорить. Рассказ «Сталин и Вучетич». Не знаю как про него говорить, он короткий, лучше прочитать. Завершу цитатами. Корова, увлекшись сочной травой, взошла на слишком отвесную кручу. Осел снизу, заметив это, стал громкими криками бить тревогу. - Тебе-то что? - сказал пастух. - Как что, - простодушно ответил осел, - сорвется, мне ее придется тащить. Убийца не может быть великим, он может быть только мерзавцем. Гений выдает за коренное свойство народа такие черты, которые ему менее всего присущи, но более всего необходимы. Не надо знать программы того или иного союза людей, достаточно знать, насколько он крепок, чтобы знать, насколько он подл. Чем меньше личность, тем больше она стремится и в толпу, и править толпой. Чем развитее личность, тем ей оскорбительней и быть в толпе, и править толпой, ибо это всегда сплющивает и уродует мысль. В этом драма коллективных и национальных движений. Драма политики вообще. И только найденное одиночками долговечно служит людям. Ни к чему человек так не злопамятен, как к собственной трусости. В августе 1944 года старый Хабуг умер. За неделю до смерти он еще тесал новое топорище. Именно тогда он почувствовал, что смерть близка: силы, уходившие на труд, были несоразмерны труду. И так как подобного никогда в жизни у него не бывало, он понял, что это она. Ему уже было сто три года. Смерти он боялся не более дерева, теряющего осенние листья. По мере насыщения смех компании делался все громче и дружнее: повышенное количество выпитого воспринималось как повышенное качество шуток.
Про собаку.
Меня вчера Хозяин приневолил:
Он цепь с ошейником, мне в праздник, подарил.
И руки облизать себе позволил.
Я, по-собачьему, как мог, благодарил.
Я делал это раньше, раз за тыщу.
Случалось, утренней порой, и ввечерУ.
Садился я на цепь, в обмен на пищу.
В обмен на кров. В обмен на конуру.
...Вчера нам сверху прислали установку:
Без содержания, сходили в отпуск, чтоб.
Мы, кто как мог, примерили обновку,
Но, не рискнули, новость встретить в лоб.
Нет, нас к земле не гнули коромыслом,
Сказали просто: кризис на пути.
Но, намекнули, с неким тайным смыслом,
Что лучше, против шерсти - не идти.
Коль, отказался - пожалуй в "чёрный список",
И в нём побудь, до срока-до поры.
Возможно, отдалят тебя от мисок,
От крова отдалят. От конуры!
Ошейник я одел, и цепь примерил.
Терять мне нечего: мне сытно на цепи.
А, главное, что в кризис я поверил.
Лепи, Хозяин, горбатого, лепи!
А, было, не было? - поди-ка, догадайся,
Уж, под ошейником моим свалялась шерсть.
Но, лучше, мне на зуб - не попадайся,
Я, в этом деле, готов собаку съесть!
Увлёкся, малость. Виноват!
Казните! Мне не будет мало.
Любимым женщинам - виват!
Народ, вовсю хлебнувший горя,
Средь прочих неприличных слов,
Насыщен массой аллегорий,
Про зоопарк и про козлов.
И он к козлам неравнодушен,
Не оттого, что есть рога -
Иной козёл побрит, надушен,
На нём цепочка дорога.
А, сам козёл, другая живность,
Что в аллегориях живёт,
Едва ли знает про наивность,
Про то, что истиной слывёт.
Не знает он, с козлиной мордой,
Что, мол, любовь бывает зла,
Что если быть не очень гордой,
Тогда полюбишь и козла!
При прочем, разном антураже,
Он любит вляпаться в дерьмо.
Козёл не помышляет даже,
Что был и остаётся...чмо!
Такая вот, людская слава,
Досталась бедному скоту.
Надеюсь, что моя забава,
Козлам открыла правоту!
Вчера в Москве был его юбилейный вечер в Центральном Доме Актера на Арбате. Зал был набит битком. Были разные VIP, включая президента Абхазии.Ахмадулина, Битов, Вознесенский, Битов...Вел вечер замечательный тип, Вадим Жук, который некогда (70-е) служил в красноярском ТЮЗе. Остроумный и добрый человек, блестящий актер.
Увы, вечер затянулся, и я, выступая почти в самом конце был краток. Я сказал, что выступаю не как давний почитатель мастера, не как его некогда юный подельник по альманаху "Метрополь", не как его сосед по дому и даже не как собутыльник по шалману "Берлога", куда мы изредка наведываемся с ним и художником Борисом Мессерером, а как лицо ОФИЦИАЛЬНОЕ, один из секретарей Союза писателей Москвы. После чего прочитал следующий, сочиненный мною текст:
Смешливая нежность и целебный яд его замечательных книг спасли от одичания не одну российскую душу, которой пытались внушить, что она советская.
На "Созвездии Козлотура" и "Сандро из Чегема" выросло несколько поколений жителей нашей все еще огромной страны. Фазиль Искандер просто и понятно сказал всем нам: "Если нечем распилить свои цепи, плюй на них, может, проржавеют".
И добавил: «Бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа».
И, преисполненный пессимистического оптимизма, смело заглянул в будущее, совершенно справедливо заметив:
«Когда исчезнет то, что зло сейчас, наступит то, что зло завтра».
Возвращаем автору, патриоту Абхазии и России, гражданину мира Фазилю Искандеру его же собственные строки:
Присядь же на обломок жизни
И напиши еще хоть раз
Для неулыбчивой Отчизны
Юмористический рассказ.
Поздравляем глубоко чтимого нами Фазиля Абдуловича Искандера с круглой датой его земного существования.
Низко кланяемся Мастеру, ставшему патриархом. Жизнь - хорошее начинание, между прочим, дорогой Фазиль. Долгих лет, простого счастья, мудрой ясности! Спасибо за науку, спасибо за все.
http://www.astafiev.ru/
Самое удивительное для меня у Искандера: вот слова простые, предложения длинные, затянутые, с какими-то лишними фразами без добавления чего-то нового, сюжеты упрятаны на третий, если не десятый план, юмор какой-то не смешной в современном понимании этого слова. Т.е. никакого хорошего впечатления от этого у меня не должно возникать.
В произведении «Стоянка человека» есть такая история, которая, как мне кажется, объясняет кое-что. Очень давно, еще при царской власти охотник нашел в лесу дикую женщину: она не умела говорить, была совсем нагая. Охотник привел ее в свою деревню, там ее приютили, обучили простым хозяйственным делам, сложному она учиться не могла, выделили ей пристройку для жилья, так и не сумели приучить носить одежду – она ее каждый раз разрывала. Видимо, у этой женщины была врожденная болезнь. Уже в советские времена сложился миф, по которому эта женщина была снежным человеком. Так вот эта женщина умела и любила смеяться, громко. Но никогда не видели, чтобы эта женщина улыбалась. И рассказчик говорит примерно так: видимо, улыбка – результат более тонкой психической реакции, чем смех. Мне кажется, что юмор Искандера именно таков. Мне самому такой юмор гораздо ближе, чем гусиный («га-га-га»).
Еще одно ценное свойство его прозы для меня – уют, ощущение тепла домашнего очага. В повести «Софичка» есть рассуждение о том, как изначальный домашний очаг, костер превратились сегодня в телевизор и алкоголь.
У Искандера немало «отрицательных» персонажей. Да и вообще абхазцы не стесняются проявлять свою тень, иной раз совершая весьма зверские поступки. Пастух Махаз из одноименной повести безжалостно, хладнокровно убивает своего городского родственника, вскрывая ему глотку, как барану. Можно встретить настоящие криминальные элементы, погрузиться в преступный мир («Чегемская Кармен», «Бармен Адгур», «Бригадир Кязым»). Увидеть до какой степени жестокости, бесчеловечности может довести кровная месть («Дядя Сандро и раб Хазарат»). Т.е. у Искандера нет идеализации своего мира. Она рождается, увы, сама по себе, когда невольно начинаешь сравнивать «ужасы» того мира и этого.
Мои любимые произведения: повесть «Софичка», здесь есть актуальный ныне эффективный менеджмент т.Сталина в виде пыток НКВД, высылки греческого населения в Сибирь, персонажа, сбежавшего с фронта от невозможности переносить не только испытания войны, но и голод из-за отсутствия снабжения. Самое ценное – Софичка, невозможный, фантастический персонаж, в реальности которого не сомневаешься пока читаешь и веришь, что такие люди бывают хоть иногда и хотя бы изредка возможны. Надеешься быть похожим хоть на грамм на этого персонажа.
Еще «Джамхух – сын оленя, или Евангелие по-чегемски», «Широколобый». Но про них неловко говорить.
Рассказ «Сталин и Вучетич». Не знаю как про него говорить, он короткий, лучше прочитать.
Завершу цитатами.
Корова, увлекшись сочной травой, взошла на слишком отвесную кручу. Осел
снизу, заметив это, стал громкими криками бить тревогу.
- Тебе-то что? - сказал пастух.
- Как что, - простодушно ответил осел, - сорвется, мне ее придется
тащить.
Убийца не может быть великим, он может быть только мерзавцем.
Гений выдает за коренное свойство народа такие черты, которые ему менее всего присущи, но более всего необходимы.
Не надо знать программы того или иного союза людей, достаточно знать, насколько он крепок, чтобы знать, насколько он подл.
Чем меньше личность, тем больше она стремится и в толпу, и править толпой. Чем развитее личность, тем ей оскорбительней и быть в толпе, и
править толпой, ибо это всегда сплющивает и уродует мысль. В этом драма
коллективных и национальных движений. Драма политики вообще. И только
найденное одиночками долговечно служит людям.
Ни к чему человек так не злопамятен, как к собственной трусости.
В августе 1944 года старый Хабуг умер. За неделю до смерти он еще тесал
новое топорище. Именно тогда он почувствовал, что смерть близка: силы,
уходившие на труд, были несоразмерны труду. И так как подобного никогда в
жизни у него не бывало, он понял, что это она. Ему уже было сто три года.
Смерти он боялся не более дерева, теряющего осенние листья.
По мере насыщения смех компании делался все громче и дружнее: повышенное количество выпитого воспринималось как повышенное качество шуток.