Красноярский писатель и по совместительству обозреватель «Красноярского комсомольца» Александр Силаев побывал на Севере. В первой части путевых заметок он рассказал о купе на теплоходе, браконьерах, борцах и борчихах, во второй - о важности сельских библиотек, дешевом сексе и «иронии судьбы» по-сибирски, в третьей - о климате, туруханском характере и доброте терминатора. Последняя часть его путевых заметок — перед вами.
Есть устойчивое выражение: красноярская тайга. Как, мол, выйдешь из Красноярска — тут тебе и тайга. Стоило зайти в краеведческий музей Туруханска, чтобы понять, что это не так. Нет никакой тайги под Красноярском, миф она и зеленая галлюцинация.
Честная тайга
Висит в музее том карта. И там нарисованы зоны, где чего растет в крае и как это называется. Так вот, зона, где стоят Красноярск, Канск, Ачинск и Абакан, называется «лес, полесье и лесостепь». Тайга лежит в районе Лесосибирска и Енисейска, и называется — южная тайга. Потом, соответственно, средняя тайга, мы ее проплывали. Наконец, близ Туруханска начинается зона северной тайги, и через несколько сот километров это переходит в тундру.
Вот так-то. А красноярцы живут на глубоком Юге. Много южнее Англии или Санкт-Петербурга, если внимательно приглядеться.
Голландия рулит
Еще один забавный экспонат: огромная копия русско-голландской карты XVII века. Карты именно про север Красноярского края и его первые поселения. С «зимовкой песца», «морем-акияном» и прочем. Причем тут Голландия? Или первыми поселенцами были торговцы совместного предприятия? И еще вопрос, какого участия — русского или голландского — было больше. Ну, то есть люд, наверное, был все-таки русский. А вот чьими были капитал и менеджмент?
Экспонат неплохо согласуется с той теорией, что Московия всегда развивалась под патронатом. Сначала — итальянцев, Генуи и Венеции (кто нам Кремль-то строил?), потом — голландцев, потом — немцев и англичан.
Эпицентр Нечаев
Оказывается, Туруханск — дюже литературный. В музее даже есть специальная экспозиция, где так и написано: «Туруханск литературный». Некоторых литераторов сюда ссылали. Некоторые самозародились в Сибири. Наконец, есть третий подвид, добровольно выбравший местом проживания северную тайгу. 
Из последних таких людей — Михаил Тарковский, сын поэта и племянник «того самого» режиссера. Окончив московский вуз, работал на Енисейской биостанции, а с 1986 года — штатный охотник в селении Бахта. Добывает зверя, пишет поэзию и прозу, печатается в Москве.
- А я ему внук, — говорит Антоха Нечаев, завидев экспозицию поэта Игнатия Рождественского.
- А ему я друг, в одном дворе росли, — это Антоха касательно Тимура Назимкова (сибирский поэт).
Ощущение, что весь Туруханск литературный причастен к судьбе Нечаева. Разве что со ссыльной дочерью Цветаевой Ариадной Эфрон — ничего личного. Так, коллеги по цеху.
Доктор Свердлов
Перед тем как Туруханский район приютил «жертв сталинских репрессий», он приютил и самого ссыльного Сталина. Между тем музея Сталина в Туруханском районе нет, а когда-то был. Закрыли при Хрущеве. Есть музеи Якова Свердлова и Сурена Спандаряна — в домах, где жили эти «политические».
Причем хуже всех приходилось Спандаряну. Что мы знаем о нем, кроме того, что есть такая улица в городе Красноярске? Между тем он был выслан по более тяжелой статье, нежели Сталин
и Свердлов. Те шли как административные ссыльные, и царское правительство им доплачивало на проживание. Спандарян шел по уголовному обвинению и был приговорен к пожизненной ссылке, шансов вернуться вообще не имел. Ленин и Сталин, как мы помним, таки вернулись на большую землю. Спандаряна бы тоже вернули после 1917 года — но он, тяжко заболевший, умер в 1916-м.
Свердлова, как трогательно поведала заведующая местным музеем, местные любили. Для них он не автор «красного террора», «главный убийца царской семьи» и прочее, для туруханцев он — «наш доктор Свердлов». Не то чтобы член ЦК профессионально занимался врачеванием. Просто привез с собой большой запас таблеток, знал, от чего они помогают, и щедро делился.
Зэки разные важны
В доме Свердлова — экспозиция, посвященная туруханским зэкам, простым и политическим. Что при царе, что при СССР район был местом специфическим. Сюда ссылали бунташных крестьян, поляков, декабристов, большевиков, эсеров, а уж как ссылали сами большевики, в том числе других большевиков — дело известное. Причем под одним стеклом документы царской каторги плавно переходят в экспонаты ГУЛАГа. И это, наверное, правильно.
И там же план знаменитой железной дороги Салехард — Туруханск. Ее начали делать силами ГУЛАГа при Сталине, сделали процентов на пятьдесят. Кусочек там, кусочек здесь (по некоторым кусочкам даже ходят поезда). В 1953 году строительство свернули. Большая часть построенного успела за полвека рассыпаться и зарасти лесом. В последние годы стали поговаривать — не достроить ли?
Достроили бы тогда — судьба Туруханского района сложилась бы немного иначе. Был бы все-таки не остров, куда можно только вплавь или самолетом. А как минимум полуостров…
Хороший Гитлер
На троих у красноярских писателей есть книжка с картинками. Цветными. И не абы какими, а репродукциями картин Гитлера. И стихами Сталина. Точнее говоря, биографии двух вождей с их творческими работами. Много можно было привезти из Туруханска в Красноярск бесполезного, но книжка — это хорошо.
Вечером по очереди смотрим картинки. Нравится. Мне вот стихи Сталина не очень, но надо понимать, что это подстрочник с грузинского, может, они в оригинале и ничего. К тому же к слову мне придираться привычнее, нежели к живописи.
Эльдар Ахадов, Тоха Нечаев и Саша Силаев — дружно приходим к выводу, что злодеи загубили талант. Как известно, Гитлера не приняли учиться в академию на художника. Сломали судьбу человеку. Что было дальше, все помнят.
Потом еще спорим, что случилось в туруханской ссылке со Сталиным. Дело в том, что на фотографиях того периода — это высокий человек, выше всех окружающих. Ну а исторический Сталин — вождь СССР — как мы помним, ростом не выдавался.
- Это два разных человека, — уверенно говорит Ахадов.
Да ну, говорим мы с Антохой в ответ на конспирологию. Это не Сталин другой. Это, наверное, туруханцы вековой давности — маленькие.
Полеты с гопотой
Обратно летим самолетом, я через проход от товарищей, они уже кемарят. Рядом со мной и сзади рассаживается какая-то северянская гопота, бухая и мерзкая. Голая, татуированная. Орет она не людскими голосами, лыбится, выражает душу свою матом сугубым… Протащив водяру в салон, намерена бухать далее. Меня персонально не обижает — но само такое соседство уже оскорбление, или нет? И мне вот кажется — оскорбление.
Не затем летел, чтобы их слушать. Вежливо просить таких соблюдать тишину и прочие права человека — идиотизм. Рассчитываю силы: один к трем, не справлюсь. Правда, в кармане моем покоится какое-то забавное шило, и, положим, глаз одному я выколю с удовольствием — и сяду лет на пять без всякого уже кайфа.
Ругаться проигрышно, драться нельзя — пробую, значит, последнее: играть в Миклухо-Маклая среди туземья. Изображаю похмелье, которого уже нет, перехожу на туземское наречие. И матом сугубым прошу: «пацаны, помираю, блин, да не пацаны вы, что ли — пацану не налить?». Мелкое честолюбие удовлетворено — я раскрутил шпану на угощение. Повод уважителен — меня берут в компанию. Чокаемся. Пробую говорить «за жисть». Не канает. Я тоже могу беседовать матом на 50 процентов, но это все равно будет другой язык.
Трезвею абсолютно и полностью. Это хорошо. Но тяжко мне, тяжко. Отсаживаюсь в другой конец самолета — подальше от новых знакомцев. Скоро посадка, самолет шатает. Девочка впереди блюет под кресло. Жизнь продолжается.
Александр Силаев, «Красноярский Комсомолец», фото автора
