Словом «интеллигенция» обычно бросаются всуе. В значении позитивном: вот, мол, настоящий интеллигент. В значении негативном: интеллигентов, мол, развелось… Ну а если все-таки взять термин социологически? Можно его как-то определить?
Немного определения
Обратимся к одному из вариантов определения, самому, наверное, простому. Сразу скажем, интеллигенция — это не ум, честь и совесть эпохи. Это не очки и шляпа, не враги народа, не Лихачев, это именно что социологическое понятие. Это больше, чем малое («представитель народа», «рабочий», «клерк»). Но это не так уж много. Это не десять человек на страну, скорее это десять миллионов.
Простейшее определение: способные делать сложную практику, синоним — имеющие высшее образование. Не диплом о нем образца начала 21-го века, а соответствующие его идее. Умеющие делать то, чему жизнь учит несколько лет.
Тест прост: вот подросток, заканчивающий школу. Сколько ему учиться, чтобы выучиться на тебя? Здесь довольно быстро выясняется цена многих современных «специалистов» из, так сказать, «среднего класса». Реальный курс молодого бойца занимает, если берем среднего представителя цеха, несколько месяцев, остальное — от лукавого. Интеллигенция — это там, где есть путь, и он занимает время. С этим автоматом сопряжены некоторые вещи в плане этики и эстетики, например уважение к сложному, интуитивное понимание границ своего понимания, а значит, отсутствие бытовой глупости (сводимой обычно к неведению сих границ). Но это прилагается, самый ясный мониторинг по твоей компетенции. Если вопрошать просто: что ты реально можешь по этой жизни?
Но уметь и знать что-то и хорошо знать про это свое знание — разные вещи. Отсюда можно станцевать к понятию интеллектуала. Мишель Фуко писал про это так: «работающий над изменением сознания самого себя и окружающих». Можно сказать, способный бодяжить дискурс по правилам и с успехом. Успех и есть «изменение сознания». Какой дискурс? Ну вот можно что-то делать, а можно еще поговорить о том, что ты делаешь. Вот эта способность выделить теорию дела, понимать себя в ней. Передать потом эту теорию как абстрактное знание. Это интеллектуал.
Интеллигент пишет прозу, играет в шахматы, принимает управленческие решения… Он чует, что надо ходить лошадью, чует, что Василия не надо брать на работу, и т. п. А интеллектуал вдобавок — теоретик и методолог. У него теория шахмат, теория прозы, теория управления. И по большому счету ему интереснее поговорить про свою теорию, чем просто так ходить лошадью. Лошадью сходить все могут.
На хорошем литературном семинаре, скажем семинаре премии «Дебют», это было хорошо видно. Номинанты по своим текстам — чего таить? — зачастую не слабее членов жюри. Но они обычно слабее по тому тексту, который могут выстроить о себе, о своем же тексте. Короче, все уже умеют, но не особо понимают, что именно.
Власть и сласть
«А чего у нас интеллектуалы не правят страной?» Довольно частое вопрошание, не так ли? Говорится то с негодованием на общественный строй, задвигающий самых лучших, то с негодованием на «ботаников», не способных на карьерный рывок. То ли строю чего-то не хватает («благородства», «праведности»), то ли людям («воли», «честолюбия», «эффективности»).
Что сказать? Можно долго, но постараемся лаконично, тезисами. Начнем с начала. Во-первых, здесь часто путаются умно действующие вообще и умно действующие в гуманитарном разговоре, что две большие разницы, мышление несводимо к сугубо теоретическому.
Во-вторых, даже если умно знающий еще умно действует, ему совершенно нет нужды стремиться к чинам и постам, это ограничивает свободу творчества — таковая свобода может быть дороже, это не гнилая отмазка неудачников, это действительно так. Люди зачастую соглашаются на меньший чин и меньшие деньги при наличии выбора. Это вопрос приоритетов. Просто иначе теряется мотивация: зачем думать, если от твоего мышления мало что зависит, и даже ты сам, но думать-то хочется? Ну то есть человек свободной профессии на 50% может развернуть курс своей жизни в зависимости от изменений своего сознания, а самый высший чиновник влияет на курс, которым движется вместе со своим институтом, на 5%. Двигаться отдельно ему нельзя. Это можно пояснить на примере: разница между капитаном катера и членом экипажа авианосца. На авианосце может быть плыть почетнее и больше паек, но кому-то интереснее катер со своей небольшой командой, а кому-то вообще яхта, на которой он плывет один.
В-третьих, мы путаем, образно выражаясь, вайшьев, что всего лишь третья каста по значимости, и брахманов, которая первая. Приписывая первым образ вторых. Переоцениваем людей. Типовой интеллигент не брахман; если не сильно вдаваться в теорию, то брахманы (те самые, натуральные, которые держали полный контроль над обществом в древней Индии) порождают саму социальность, их функция — практическое миротворение. Там социум так выстроен был, что даже значения слов как бы покупались у жреца и все мирское население держали в своих руках — от царя до бродяги. Долго объяснять, как это, не в заметке, по крайней мере… А интеллигент, как правило, умеет делать какую-то локальную штуку в культуре, ну там, положим, рецензию написать, статью и при этом прилично себя вести. Это неплохо на фоне шудр, разнорабочих. Но это не высший тип, некорректно спрашивать, почему ему не принадлежит высший статус.
В-четвертых, спрашивающий недооценивает работу с текстом, будь то философия Платона, или поэзия, или даже просто ЖЖ. Работа с текстом — это не такая уж божественная функция, но это немало. Если умеючи, это даже очень много. Вот возьмем древнего грека Платона. До сих пор вся Европа думает в парадигме платонизма, независимо от того, знает про то или нет. А что он делал кроме писания текстов? При этом не обязательно было быть тираном с админресурсом…
