Режиссеры — Алекс и Дэвид Пастор
В ролях: Лу Тэйлор Пуччи, Крис Пайн, Пайпер Перабо, Эмили ВанКэмп, Кристофер Мэлони
Продолжительность — 100 мин
«В общем, все умерли» — традиционно привлекательная интонация для суровых фильмов ужасов про апокалипсис. К ней обращались не раз, и самые сметливые возвращались из похода на инфицированную очередной вирусной гадостью территорию с новой жанровой классикой под мышкой (см. «28 дней/недель спустя»). «Носителям» испанских братьев Пастор такой статус вряд ли грозит — а зря. Давно из привычных жанровых элементов не складывалось картины столь немногословно убедительной.
Как всякий удачный хоррор с мыслями, «Носители» в первую очередь не про само зло — а про человека. Собственно, главный ужас — смертельная инфекция, почти моментально передающаяся через дыхание, от которой человек начинает потихоньку разваливаться на кусочки — здесь остаётся чуть ли не за кадром. Нам не расскажут, откуда она взялась, и не зачитают вслух список ужасающих последствий. Инфицированных тут не заставляют гоняться за живыми, кусаться или выразительно плевать инфицированной кровью прямо в камеру — они просто остаются тихо и неотвратимо умирать. И такое переключение характерно для фильма в целом — ужас в «Носителях» не наскакивает
Для такого нужно уметь грамотно обращаться с киношной формой — и братья Пастор как раз умеют. Они могут без лишних движений нагнать ужаса сценой, исполненной средь бела дня на ярком солнце, или превратить в ужасное незначительную деталь. Детская песенка, движение занавески, сигнал автомобиля о незакрытой двери — лучшие сцены «Носителей» отмечены такими вот мелкими подробностями. Заставлять зрителей практически цепенеть от простых вещей — признак большой виртуозности.
Путешествие четырёх героев через Америку, превращенную новой чумой в безжизненную пустошь, в первую очередь приводит их к встрече с самими собой — и встреча эта не самая приятная. Апокалипсис для братьев Пастор — это не повод устраивать грандиозные фейерверки, как Эммерих, или плести сложносочиненные теории заговоров, как Келли. Скорее, это дело сугубо интимное. Похоже на тихий внутренний коллапс невероятно важных вещей, которые делали тебя человеком. И это, как выясняется, намного страшнее любых зомби — когда чудовище приходит не снаружи, а изнутри. Когда под воздействием внешних обстоятельств им вдруг становится твой самый близкий человек. Или, чего доброго, ты сам.
Все эти идеи не то чтобы страшно оригинальны, да — но в «Носителях» они проговариваются на редкость убедительно. Негромким серьёзным голосом, в котором злость на то, что с людьми могут происходить подобные трансформации, смешивается с несколько обреченной грустью от того, что от таких поворотов не застрахован вообще никто. Эта интонация — лучшее, что есть в «Носителях»; давненько в жанровом кино, идущем на больших экранах, никто не пытался заводить с публикой хоть сколько-нибудь серьёзный разговор.
Вердикт Кочерыжкина — отличный минорный хоррор о том, что самый страшный монстр — это всё-таки сам человек
