Санкт-Петербург, «Амфора», 2012 – 446 с. Тираж – 3 000 экз.
На обложку книги новоиспеченного нобелевского лауреата Мо Яня российские художники поместили прелестного пухлого малыша, тело которого размечено пунктирными линиями по гастрономическому принципу: окорок, вырезка, спинка, ребрышки и прочие аппетитные части тела. Эта картинка – лучший из диагнозов современного общества, с одной стороны, помешанного на потреблении, с другой – дискредитировавшего понятие истины до такой степени, что в городские легенды люди верят охотнее, чем в содержимое учебника истории. В умном и вкусном романе «Страна вина» темы кулинарного обжорства и культурной эклектики приобретают чудовищные и намерено абсурдные очертания; национальный колорит здесь лишь усугубляет неприглядный портрет человечества: если такое происходит в социалистическом Китае, то что же тогда творится на капиталистическом Западе?
По слухам, в одной из китайских провинций высшие партийные чиновники, потеряв всякий страх, начали употреблять в пищу маленьких детей. Где-то там даже есть деревня, в которой жители выращивают младенцев исключительно из деликатесных соображений; отличный способ заработка, учитывая, что за ребеночка высшего сорта в отделе особых закупок кулинарной академии платят две тысячи сто сорок юаней. Для расследования в регион командирован опытный следователь по особо важным делам. Он и умен, и идеологически выверен, и беспощаден к врагам человеческого рода, промышляющим людоедством, однако физически неспособен установить истину, поскольку все аборигены поголовно, начиная с вахтера и заканчивая секретарем парткома, старательно спаивают заезжего гостя. Отказать им никак нельзя: Цзюго - это самая настоящая «страна вина», в которой талант выпивательства ценится выше прочих и, не опрокинь ты с полдесятка рюмок, с тобой попросту не будут общаться: оскорбишь чумазых шахтеров, седовласых китайских матерей или товарищей по партии.
Точно также известный писатель Мо Янь не может отказать подвизающемуся на ниве литераторства профессору виноделия из Цзюго, который обозами шлет в Пекин своему кумиру сочинения сомнительного содержания и бутылки с превосходным алкоголем. Их переписка – это дискуссия, посвященная современной китайской литературе: альтер эго автора наставляет молодого графомана в премудростях писательского искусства, предостерегая от мещанства, бахвальства и критики крупных чиновников, а его ученик цитирует Горького и Мичурина и доказывает состоятельность «сочетания революционного социализма и революционного романтизма». Сами опусы тоже прилагаются – в них, под обильным соусом насмешливой эзотерики и нарочито пышных кулинарных изысканий, судьба «мясных детей» раскрывается со стороны самих жертв людоедства.
«Галлюциногенный реализм», который в сочинениях китайского автора углядели шведские академики, воплощен здесь блистательно: исподволь, незаметно и неотвратимо, в каждый абзац текста вползает озорная и подчас жутковатая сумасшедшинка; искажается зрительная и смысловая перспектива происходящего, замешанные в сельской грязи и восточной деликатности события кажутся то истинной правдой, то какой-то чудовищной клеветой на доброжелательных и услужливых персонажей. Был ли на самом деле мальчик на золоченом блюде сваренным заживо ребенком или же это ловко приготовленное блюдо? Сознание читателя, подобно сознанию то и дело пьяного в дым следователя, постоянно отделяется от сугубо прагматичной телесной оболочки и устремляется в облака виртуозных метафор, в то время как железная писательская логика неумолимо накручивает из сюжетной проволоки новые и новые обороты интриги.
Истинное удовольствие получаешь от того, как Мо Янь варьирует в своем произведении стиль и манеру изложения, легко переходя от ироничного детектива к эпистолярному роману или обыгрывая традиционные жанры китайской литературы, неизвестные западному читателю. Обилие ссылок и примечаний на полях книги, впрочем, в некоторой степени снимают некомпетентность, превращая роман в справочник по тамошним традициям и тем самым делая чтение еще более увлекательным. По сути же, читателю смешно, интересно и страшно одновременно – галлюцинация в чистом виде как она есть; та самая галлюцинация, в которой безнадежно застрял современный мир.
