Неравнодушен я к землякам: стараюсь следить за малейшими их успехами, равно и неудачами. Если кто-то из них напечатался, издался, награжден, прославлен — сразу начинаю злобствовать и завидовать, леплю куклу Вуду и прокалываю ее шариковыми ручками. Если ж земляк-писатель сидит тихонько, никому не нужен и не известен — жалею его сердечного, беру бутылку и иду утешать.
О том, что красноярцы в этом году мало публикуются, я уже говорил. Но вот известный поэт Сергей Круглов у меня как-то из списка сибиряков вывалился. А ведь он, живущий в Минусинске, постоянный автор ряда столичных журналов, в том числе «Знамени». В сентябрьском номере этого издания подборка Сергея Геннадиевича «Серафимополь».
Общее мое отношение к поэзии Круглова следующее: человек он талантливый, интересные тексты в его исполнении я встречал (в основном свободным стихом писаные), но много провалов, особенно вкусовых, много банальностей. Он скорее не поэт, а человек, ищущий поэзию, стремящийся к ней, желающий быть поэтом. И это желание его столь страстно и серьезно, что порой у него действительно что-то получается. К тому же он демонстрирует всем нам, а главное редакторам лит. изданий, как правило, достаточно искусное стихотворное мастерство, как бы собственный внутренний мир, настоянный на православии (С. Круглов — сотрудник влиятельнейшей в нашей стране религиозной структуры) и на литературных источниках.
Подборка в «Знамени» небольшая — огромный респект составителю — гармоничная, ровная. Почти ничто не выбивается в ней ни в дурную, ни в хорошую сторону: ничто не коробит, но и глазу остановиться не на чем.
Первый стих — ода советскому стакану — весь в каких-то дурацких восклицаниях ни к селу, ни к городу, но не ирония, а реальное восхваление. Рифма «прикладываю — раскладывает», уйма так хорошо знакомых Сергею Геннадиевичу «елеев — фитильков — икон — ликов»; короче, стакан по Круглову — свят (ну и вроде как все мы, советские, иже с ним «причастишася»). Мысль неглубокая, примитивная. А восклицаниями автор пытался скрыть художественную пустоту своего произведения. Последняя строчка «О всех и за вся» хороша.
Второй стих — питерский. Ровненький, до пошлости никакой. Опять общеизвестное «Альфа моя и омега» (Питер, естественно). В десяти строках — избыток топонимики, культурных аллюзий. Что-то мелькнуло лишь в «утонуть бы туда — отсюда». Мелькнуло, и тут же пошло на дно Минусинской котловины.
Третий — стилизация под шотландско-ирландские песенки. Довольно умелая, но тут лучше Бернса читать, пусть и в переводе.
Далее — восьмистрочная «Антипасха» с посвящениями (Федор, привет тебе и Марине). Выполнено грамотно, но уж слишком ничтожно и все о том же, о самом большом нашем Начальнике, от Его Имени, да святится Оно во веки веков.
Далее следует стихотворение на смерть Соломона Апта, знаменитого переводчика античности (в ней также черпает вдохновение Сергей Геннадиевич) и немецких классиков. «Дерево — секира — серп — выя — вера» — все нам давно знакомое и неинтересное в тривиальнейшем сочетании. После Апта логично поставлен стишок с античными мотивами о шестипалых конькобежцах. Следом (чем дальше, тем хуже) ужасающий (по качеству) стих о современности: «ответственность, как граната», «лечь на дзот», «равнодушные траки» — набор общих мест, беспомощная попытка нагнетания атмосферы трагизма, неизвестного, по всей видимости, автору в его отрегулированной церковным каноном жизни (иначе почему так плохо?). За этот бездарнейший подростково-незрелый стишок я Круглова не виню, все мы люди, и часто пишем всякую хрень, порой и предлагаем ее к публикации. То, что этот стих вышел в подборке — косяк редакции «Знамени», кто там у них за поэзию отвечает, или кто конкретно Круглова составлял. Вот мы все хотим, чтоб чиновников снимали за нарушения. За публикацию такой графомании зав. соответствующим отделом надо тоже снимать. Или выговор хотя бы с занесением.
Ну и последнее — «Постное». Не провал, но очень посредственно. По сути — примитивная игра словами.
Вывод один: поэту Сергею Круглову (как почти всем у нас) катастрофически не хватает голоса. Он пытается обрести его (или замаскировать отсутствие?) в церковно-литературной риторике, однако или сам Круглов слишком мал и то, что он пытается сообщить читателю, слишком ничтожно, или он не там ищет, не тем инструментом пользуется, но пока сквозь толщу славянизмов почти ничего животворного в исполнении Сергея Геннадиевича не проскакивает. Аминь.
P.S. Воистину, Бог говорит с нами нашим же языком. Сергей Круглов отмечен одной из престижнейших российских литературных премий. И знаете, какова материальная составляющая этой награды? Не деньги, не подарки, не поездки — яблоко. Оно самое, библейское яблоко, символ искушения, грехопадения. В роли Евы здесь выступило жюри литературной награды, а в роли доверчивого (благородного? недалекого?) Адама — скромный служитель культа из Минусинска. Какой поворот, какая драма! Достойно пера Жоржа Бернаноса.
Антон Нечаев
