Парле ву франсе? - Уиии!

Фестиваль нового французского кино идёт своим чередом – точнее, большая часть уже прошла, остался ещё один фильм во вторник, «Фландрия» Бруно Дюмона, Гран-при Канн в 2007 году. Самое интересное прошло в первые три дня фестиваля – пятницу-субботу-воскресенье.

Впечатления, по правде сказать, несколько смешанные. С одной стороны, ну да – спасибо всем участвовавшим за всё это, здорово, что такие мероприятия проходят, и всё такое. С другой же – можно было бы и понажористее программу сделать, тоже правда. Впрочем, ладно – ворчать по этому поводу в некотором роде жлобство.

Отмечу вот что – два фильма из этой фестивальной программы не будут выпускаться даже на двд, так что если вы их пропустили, то извините, друзья. Забавно, что в обоих этих фильмах главных героинь зовут Габриель – может, это судьба? (ха-ха) Впрочем, насколько упущение этих фильмов непоправимо – вопрос не то чтобы однозначный. Скажем, «Габриель» Патриса Шеро – очень красивый и благородный, но очень традиционный костюмный фильм о разрушении семьи. А с «Девушкой, разрезанной надвое» Клода Шаброля всё ещё сложнее (и веселее).

Маэстро тут взял и перенёс в современность реальную историю, случившуюся сто лет назад (и про которую 50 лет назад уже снимали кино). Простая скромная девушка тут оказывается меж двух огней – с одной стороны у неё опытный писатель, которого она любит без ума и который чутко вводит юную трепетную натуру в мир плотских удовольствий, но при этом накрепко женат, а с другой, несколько неуравновешенный и избалованный наследник богатого семейства.

Уже в этом месте зрителю следует чуточку насторожиться, поскольку всё-таки подобный наследник – герой, типичный немножко не для нашего времени. А уж центральный конфликт – что он не может вынести мысли о том, как его более опытный предшественник вверг белокурую и невинную Габриель в пучину порока – кажется и вовсе приветом из далекого прошлого. Спору нет, сто, да и пятьдесят лет назад такая моральная дилемма была чрезвычайно актуальна и остра – плюс на неё там накладывались и вечно интересующие Шаброля чисто классовые обстоятельства. Однако сейчас, в конце первой декады двухтысячных, в таких героев попросту не верится. Не верится в 23-летнюю белокурую французскую телевизионщицу, оставшуюся к своим годам столь белой и пушистой. Не верится в молодого развязного повесу, который может быть столь искренне и глубоко шокирован сексуальными способностями своей молодой супруги. То есть, верится, конечно, но исключительно на уровне «Тьфу ты, сам дурак», но никак не в плане трагической фигуры. Плюс Шаброль проявляет какую-то неожиданную для француза стыдливость всякий раз, когда дело доходит до того, ЧТО же конкретно делал с несчастной юной девушкой старый развратник – эти обстоятельства всё время остаются за кадром, понятно только, что А) девушка ни капли не возражала, и Б) все, кто потом слышали рассказ об этих обстоятельствах (опять-таки закадровый), немедленно приходили в священный ужас. Всё это как-то подрывает серьёзность разыгрывающейся драмы. Нельзя так же не отметить, что для Людивин Санье подобрали какой-то жутко неудачный оттенок краски для волос, благодаря которому она смотрится какой-то натуральной бледной молью. С чего из-за такой неброской девушки копья ломать, тоже, в общем, не сильно ясно.

Также на фестивале показали альманах «У каждого своё кино», в рамках которого 33 режиссера с мировым именем пофантазировали на тему кино и кинотеатра (скажу сразу, что по личным обстоятельствам его пропустил, выхватив лишь небольшой кусок – Чжан Имоу был просто прекрасен), и мультфильм «Персеполис» — который, пожалуй, заслуживает отдельного обстоятельного разговора. Так что о нём немного попозже.

С.М.