Легендарный полицейский фильм 70-х режиссера Уильяма Фридкина, классика жанра.
С точки зрения сюжета «Связной» — решительно ничего особенного; в нём два не очень-то удачливых копа, Джимми Дойл по прозвищу «Попай» (Джин Хэкман) и его партнёр Бадди Руссо (Рой Шайдер), пытаются выйти на поставщиков крупной партии героина, которой в Нью-Йорке уже заждались все уличные торчки. Вопрос в другом — как это всё сделано.
Фридкин тут рассматривает жанровый фильм через призму знаковой для 70-х темы злых улиц — снято всё реально как такой репортаж с передовой. Причем камера не только бегает с героями за подозреваемыми (это понятно), она ещё и подолгу торчит вместе с ними в машине, когда они сидят в засаде. То есть, тут представлены обе стороны полицейской работы, и энергичная, и обратная — чуть ли не полфильма уходит на то, как копы за кем-то ходят по улицам, переглядываясь и стараясь не попасться объекту на глаза (или как-то перехитрить его, если уж попались). Есть даже ударный эпизод, где объекты слежки, мажорные французы, долго и вальяжно ужинают в отличном ресторане, в то время как следящий за ними Попай мёрзнет на улице в тонких туфлях и без перчаток и давится поганым кофе из забегаловки на углу.
Ещё важно то, что копы в «Связном» — не то чтобы такие герои. Они ругаются матом, совершают необдуманные поступки, их идеи часто оборачиваются тратой времени, они вечно лезут на рожон, и это далеко не всегда заканчивается их триумфом. То есть, это привычный отчасти образ, да — но этом уже потом, в 80-х, в каком-нибудь «Смертельном оружии» или, прости господи, «Полицейском из Беверли-Хиллз» этот образ трансформировался в этакого смешного рубаху-парня; а здесь всё довольно реалистично и сурово.
Фильм во многих отношениях стал эталонным — скажем, длиннющая погоня за снайпером с крыши в сердце фильма давно считается одной из лучших в мировом кино (совершенно заслуженно). Плюс в фильме совершенно феноменальная музыка, сочиненная джазменом Доном Эллисом — там временами включается такой удивительный авант-джаз, что даже представить сложно, каково было публике в 1971-м году слышать такое в кино, если даже сейчас в некоторых местах глаза на лоб лезут. Но главное в фильме всё-таки вот что. Ты его смотришь, смотришь, и в принципе уже понимаешь, что это такой классный во всех отношениях полицейский фильм — нервный, жесткий, настоящий, немного вспыльчивый, со сбитыми костяшками; и уже более-менее понятно, как он закончится. Но где-то за минуту до финала Фридкин вдруг делает тебе жесткую подсечку — фильм без предупреждения ухает в натуральную черную дыру, в такую космическую почти лютую драму; и пока ты как-то восстанавливаешь дыхание, там бац, и титры уже пошли, только усугубляющие ситуацию. Это идеальный финал, на самом деле; не разрыв шаблона даже, а такое резкое его расширение — как будто ты полтора часа смотрел на палку и думал, какая это офигительно-отличная палка, такой образец для всех палок, а она раз и раскрылась зонтиком. Потрясающе.
Сергей Мезенов
