Упоительная открытка с признанием в страстной любви к кровавому итальянскому жанру «джалло», и в то же время вполне самостоятельная кинематографическая головоломка, плюс один из лучших британских фильмов прошлого года — вот что такое «Звукозаписывающая студия „Бербериан“».
Немолодой британский звукорежиссёр скромных манер (редкая главная роль героя второго плана Тоби Джоунса) приезжает в Италию писать звук для фильма с грандиозным названием «Конный вихрь», барочного ужастика про то, как студентки конной академии обнаруживают за фасадом своего учебного заведения орден древних ведьм (привет, «Суспирия»!) Работать приходится в непростых условиях — все вокруг говорят на непонятном языке, не исключено, что гадости за спиной героя (частично так и есть), на экране творится невообразимое, что приходится озвучивать массовым уничтожением арбузов и прочих представителей флоры. К тому же на студии плетёт свои сети ласковая итальянская бюрократия, периодически вырубается свет, а у актрисы озвучки назревает серьёзный конфликт с режиссёром. Неудивительно, в общем, что приезжий спец начинает потихоньку сходить с ума — впрочем, не исключено, что это ему (или нам?) только кажется.
«Студия» практически полностью построена на одном приёме, который ужасно не хочется раскрывать, но не раскрыть при этом, пожалуй, нельзя — ведь в нём вся соль этого довольно удивительного фильма. Живописуя техническую сторону того, как кино создаёт свою великую иллюзию, «Студия» и сама оказывается такой же иллюзией, в которой основными нарративными инструментами становятся не сюжетные ходы, а именно чистые технические приёмы — монтаж, звук, свет. Сказать, что в ней совсем ничего не происходит, в общем-то, нельзя — событий в фильме немало, и сценаристу и режиссёру Питеру Стрикленду удаётся совместить в своём фильме очень многое. Ну, например — тончайшую кросс-культурную комедию, зловещий атмосферный триллер, практически полностью построенный не на демонстрации чего-то ужасного, а на его предчувствии, и замечательное киноведческое эссе, в котором признание в страстной любви к живописным итальянским хоррорам середины 70-х граничит с едва заметной любовной пародией на жанр.
Просто штука вот в чём — ближе к финалу, там, где любому атмосферному ужастику положено начать выдавать какие-то ответы, «Студия» идёт ровно обратным путём и сворачивается лентой Мёбиуса. Не то чтобы это был совсем неожиданный поворот, но конкретно здесь он выполнен с каким-то особенным изяществом. И именно благодаря этому у Стрикленда получается такой эффектный памятник кинематографическим технологиям — когда на ровном месте люди умудряются вдруг вызвать в нас эмоцию, интерес, заставить нас следить за чем-то, переживать, вкладываться, и всё это лишь простыми манипуляциями с изображением, звуком, цветом и прочим.
