«Солдатский декамерон»

Армия. Как много в этом слове всего такого… разностороннего. Противоречивого. Интересного и пугающего. Смешного и трагичного. Для России вообще и российского искусства в частности интерес к армии и к войне – вообще момент, так сказать, определяющий. Еще Акира Куросава как-то высказался в том духе, что непонятно, о чем бы русские снимали кино, если бы у них не было войны. Публика, впрочем, интересуется этой темой не меньше, чем сами писатели и киношники – развернувшийся не так давно масштабный ажиотаж вокруг известного военного фильма с цифрой в названии в очередной раз подтверждает это.

Рискну предположить, что отношение к фильму «Солдатский декамерон» в общей массе было, скорее всего, довольно предвзятое. Типа – ага, плавали, знаем. Очередной сборник солдатских анекдотов, как «ДМБ», только не так смешно. Один и тот же рядовой охмуряет двух дочерей подполковника по очереди. Другой рядовой ворует розы из теплицы старшины и оставляет их под окном тихо спивающейся жены стукнутого на голову старшего лейтенанта. Третьему рядовому, обладателю невероятно обаятельно торчащих ушей, снятся чрезвычайно колоритные сны. В довесок ко всему по ночам к посту приходит кто-то с красными огоньками в глазах – не то тварь из преисподней, не то призрак печального татарина, не так давно повесившегося. От того, что штабная телефонистка Рая («Ни кожи, ни рожи!») всем давала, а ему – почему-то – не дала. А по ночам постовые тихим голосом пересказывают друг другу страшные солдатские байки – и к концу фильма все то, что мы только что увидели, тоже станет одной из таких баек.

В общем, да. Всё верно – очередной сборник солдатских анекдотов. Вот только режиссер Прошкин на этом кургузом материале вдруг устраивает настоящее показательное выступление на тему того, как превратить коллекцию анекдотов в сборник проникновенных новелл. За всеми этими придурковатыми добродушными хохмами скрывается что-то очень искреннее и звонкое, какая-то очень верно ухваченная интонация. Здесь каждый балбес становится персонажем многогранным и интересным, а каждая байка в стиле «И был в той части подполковник, а у него две дочки на выданье» оборачивается вдруг пусть маленькой, но все равно нешуточной драмой. Такой режиссерский подход оказывается настоящим праздником на улице актеров – они с явной радостью вцепляются в возможность поиграть на нюансах и полутонах. Особенно показателен в этом плане Михаил Пореченков – и здесь, и в «9 роте» он играет практически одного и того же персонажа, но у Прошкина он работает куда тоньше и естественнее, чем у Бондарчука.

Молодые актеры справляются со своими задачами ничуть не хуже. Но главные чудеса творит все же оператор фильма Юрий Райский – его камера неторопливо проплывает над участниками событий по каким-то невообразимым траекториям, фиксирует кадры невероятной красоты, от которых захватывает дух, и в целом явно знает что-то большее, чем зрители. Такое подозрение возникает несколько раз – например, когда, проследив за бегущими кросс по лесной дороге солдатами, камера вдруг задерживается в лесу и на некоторое время замирает, наблюдая за тем, как ветер выносит из-за деревьев опавшие осенние листья, или оставляет посреди ночи героев вне кадра для того, чтобы проследить, как вместе с движением луны по небу изменяется рисунок теней на земле.

Отдельным теплым словом хотелось бы упомянуть отменный финал, от которого вся предшествовавшая ему кутерьма приобретает какой-то пугающий почти резонанс. В финале вся часть резко и радостно срывается с места, оставив за собой жен и дочерей, и триумфально почти, с ясно читаемым возбуждением по поводу того, что больше не надо маяться от безделья, уезжает по приказу. В Чечню, на первую Чеченскую кампанию. Вот такой вот получился у режиссера Прошкина анекдот – глубокий, неоднозначный, и тревожный. Такой, что смех сам застревает в горле.

Серж Кочерыжкин