«Последние дни» / «Last Days»

“Drone music – разновидность музыки, в которой различные музыкальные инструменты, от электрических гитар до клавишных и пианино, с помощью электронной обработки и студийных эффектов используются для воспроизведения пространных музыкальных композиций с очень небольшими вариациями тона, высоты и стилистики звучания». Несмотря на кажущуюся простоту такого творческого метода – «ха, чего тут сложного, дёргай себе одну струну через определенные промежутки времени, да и всё», правильно исполнять такую музыку тоже уметь надо. В конце концов, «завести» подключенную электрогитару от колонки любой питекантроп сможет, но вот превратить получаемые при этом звуки в целый альбом томительного эмбиента под силу только группе Sonic Youth.

К чему я всё это – к тому, что о последнем фильме Гаса Ван Сэнта «Последние дни» тянет разговаривать в таких же музыкальных терминах. Потому что этот фильм, третья часть нечаянной трилогии «о потерянных мальчиках» (определение не моё, но уж больно меткое) – это, по аналогии с приведенным выше определением, самое настоящее drone cinema. Как, впрочем, и два предыдущих, «Джерри» и «Слон». Ван Сэнт выстраивает свои картины из продолжительных, порой мучительно долгих планов, в которых не происходит практически ничего – по дороге едет машина, по лесу бредет человек, в комнате работает телевизор. Но за каждой такой банальной и пустячной зарисовкой ощущается какой-то звук, какое-то гнетущее, не позволяющее расслабиться гудение (в «Джерри» Ван Сэнт даже озвучил это гудение самым буквальным образом). И Ван Сэнта, похоже, больше всего интересует именно возможность бесконечно долго тянуть этот аккорд, прислушиваясь к тому, как он звенит, как резонирует, как воздействует на зрителя. В третий раз у него это получается особенно ладно – к «Последним дням» режиссер настолько свыкся с собственным приемом, что все происходящее на экране воспринимается абсолютно естественно, без напряжения.

Конечно, воздействовать на зрителя этой бесконечной тягучестью – далеко не единственное, что было у Ван Сэнта на уме при создании «Последних дней». Скорее, это единственное, что у него получилось безоговорочно. «Все три фильма были о смерти», рассказывает он. «“Джерри” о смерти случайной, “Слон” о смерти от рук других людей, и “Последние дни” о смерти добровольной». В этом аспекте всё вышло на ура – персонаж «Последних дней» воспринимается мертвым практически с самого начала, он полностью оборвал связи с окружающим миром, и не собирается их восстанавливать, и это его состояние передано очень точно.

С другой точки зрения, этот фильм – вольная фантазия на тему последних дней жизни Курта Кобейна. Ван Сэнт насыщает фильм подмигивающими аллюзиями и высказываниями, весьма близкими любителям и почитателям альтернативной музыки. Скажем, появление в кадре Ким Гордон из Sonic Youth в качестве этакой совести рок-н-ролла, уговаривающей героя вернуться обратно – это попадание в десятку.

Но вот воспринимать этот фильм в более широком контексте, как этакое масштабное высказывание на тему места художника в обществе, не выходит никак – если смотреть с такого угла, то получается сплошная банальщина и общие места.

Впрочем, походя Ван Сэнт таки успевает отпустить злую шуточку в адрес жаждущей урвать побольше от артиста прессы – из диалога Блэйка с негром, пытающимся продать ему рекламное место в телефонном справочнике, получается отличная едкая сатира на осмысленность многочисленных «звездных» интервью. (Ван Сэнт сам регулярно признавался, что больше всего в своей работе терпеть не может необходимость общаться с прессой). То есть, масштабного высказывания не вышло – но вот передать тот медленный, мучительный дрейф, что приводит героя вовсе не к трагичному, а очень даже закономерному концу, получилось просто отлично.

Серж Кочерыжкин