(Ой-ё-ёй, аж на два месяца почти забросил эту рубрику, подлец! Ни один честный мужчина не должен так поступать с собственными рубриками, ей-ей – ну, и я впредь постараюсь как-то выдерживать регулярность).
Вообще, Faith No More (одна из моих любимых групп, но сейчас немножко не об этом) были такими чрезвычайно влиятельными ребятами практически для всей рок-музыки 90-х и далее, но при этом упорно отказывались это признать. Без них совсем не было бы «ню-металла», но от этого они открещивались особенно рьяно – и их, думаю, можно понять. Вообще, с точки зрения отцов-основателей они оказались примерно в той же ситуации, что и когда-то до них Bauhaus. Им тоже приписали честь основания целого жанра готического рока – но никто не обратил внимания, что их последователи, переняв какие-то общие звуковые особенности, наплевали и на глубокий драматизм, и на блестящее чувство юмора, и на жанровую неусидчивость, что всегда были свойственны Bauhaus ничуть не меньше, чем фирменная готическая мрачность. Так и с Faith No More – все запомнили, что именно они приволокли спайку рэпа и металла в мэйнстрим (в 90-м году, с хитом “Epic”, который западному зрителю до сих пор помнится исключительно бьющейся в финале клипа рыбкой на суше) и вокальные истерики вокалиста Майка Паттона на фоне перегруженных гитарных риффов и лязгающего баса. А жанровая непредсказуемость, ирония и абсурд текстов (в которых с одинаковой легкостью сходились цитаты из Годара с цитатами из Хантера Томпсона, и предсказания из печенюшек «На удачу» с вопросами из анкеты для будущих сайентологов), и всё такое прочее – это мало кому пригодилось.
Как и любая по-настоящему стоящая группа, FNM были построены на противоречиях. Басист тяготел к фанку, клавишник-гей к синти-попу 80-х; гитарист тупо мечтал мочить металл, первый вокалист склонялся к хип-хопу, а второй и вовсе был гиперактивный безумец. Барабанщику же всё было по барабану, потому что его все шпяныли. Из этакого зажигательного коктейля получилось несусветное: две первые пластинки с вокалистом Чаком Мозли FNM разминались, а потом выпнули Мозли за наркотики, взяли 20-летнего школьника Майка Паттона, и записали “The Real Thing”, альбом, буквально взорвавший тогдашнюю рок-сцену (и наверняка оставшийся бы в памяти поколений переломным моментом для рок-музыки, если б чуть попозже одно нечесаное трио из города Сиэтла не выпустило пластинку под названием «Наплевать»). Тут был и утяжеленный фанк-рок, и натуральный металл, и исполненный с максимальным почтением кавер на Black Sabbath – и тут же издевательская кабаре-баллада под пианино, написанная от лица педофила.
Следом за многомиллионным “The Real Thing” было вот что – сногсшибательный, совершенно шедевральный альбом “Angel Dust”, продававшийся, разумеется, во столько же раз хуже, во сколько он был круче “The Real Thing”. Именно на “Dust”, кстати, Паттон, прогундевший большую часть “The Real Thing” в нос, раскрылся на полную в качестве офигительного вокалиста – он там пел голосов, наверное, на 12—15, и каждый из них был ошеломительным. (Смешно – буквально на днях он ни с того ни с сего возродил ту старую гнусавую манеру в совместной с Сержем Танкяном песне “Bird’s Eye”, записанной для «Совокупности лжи» Ридли Скотта), После “Angel Dust” из группы выпнули гитариста Джима Мартина (отчасти за то, что он по-прежнему жил с мамой), и записали “King for a Day” – альбом очень неоднозначный, намеренно неровный и отчаянно-истеричный, очень похожий на попытку избавиться от случайных попутчиков и сохранить только ту аудиторию, которая была реально своей. Одна из песен на пластинке так и называлась, “Gentle Art of Making Enemies” – нежное искусство заводить врагов. У FNM, правда, вышло не очень нежно. Потом была ещё одна пластинка, “Album of the Year” – довольно ровная, но всё равно достаточно интересная; а потом всё. Чуваки решили, что хватит.
После роспуска группы все разбежались кто куда – Паттон вернулся на полную ставку в свою самую первую группу Mr. Bungle, которую он всю дорогу совмещал с FNM, а потом, когда и Mr. Bungle закончился, основал сразу миллиард новых проектов, от Fantomas и Tomahawk до Peeping Tom и регулярных выступлений с главным джазовым психом мира Джоном Зорном. (На днях было объявлено, что у него будет ещё один совместный проект, на этот раз с вокалистом TV on the Radio Тунде Адебимпе). Смешно, кстати, что ближе к началу 2000-х народилось ещё одно поколение последователей Паттона, на этот раз более эксцентричное и ориентировавшееся скорее на Mr.Bungle – всякие Dog Fashion Disco, Tub Ring, Sleepytime Gorilla Museum, Candiria и в принципе The Dillinger Escape Plan вряд ли были бы возможны без «Бангла». Клавишник Родди Боттум ушёл в собственный проект Imperial Teen; барабанщик Майк Бордин играет в концертном составе группы Оззи. Басист Билли Гулд ушёл в продюсирование; выпнутый в 1993-м году гитарист Джим «Большой» Мартин записал 12 лет назад один сольный альбом “Milk and Blood” (на котором даже погостил Джеймс Хэтфилд из известно какой группы), а потом как-то победил в сельскохозяйственном конкурсе на самую большую тыкву. Слухи о воссоединении начинали циркулировать несколько раз, но всякий раз все говорили «Да ну, спасибо, нет». Faith No More по-прежнему звучит свежо и ни на кого не похоже.
А на следующей неделе – нет, ладно: в следующем выпуске – мы с вами поговорим об австралийцах Clann Zu.
С.М.
