На обложке Кристина — наполовину робот; в открывающем процессию заглавном треке она механическим голосом начитывает «Я бионическая, я сверхзвуковая» и сообщает, что она — будущее. Понятно — нас накрыло новой фазой регулярного ритуала, в рамках которого Кристина Агилера раз примерно в четыре года переизобретает самоё себя со всеми потрохами заново. То она из сладкой девочки превращалась в похотливую порно-доминатрикс, то из порно-доминатрикс перевоплощалась в слегка модернизированную ретро-соул-диву; теперь вот, насколько я сумел понять, обернулась чем-то вроде секс-робота из будущего. С будущим, правда, вышла некоторая незадача — почему-то в версии Кристины оно звучит подозрительно похоже на вчерашний день.
Когда работа над «Bionic» только начиналась, на секундочку запросто можно было подумать, что Агилера грандиозно уберёт всех. Ведь для работы над этой пластинкой она зазвала в студию не только стандартный выводок модных поп-демиургов типа Поллоу до Дона (что за имена у этих людей?!!!) и Трики Стюарта, но и совершенно неожиданных персонажей вроде героинь феминистского синти-попа Le Tigre и Ladytron или хипстерских поп-принцесс Майи и Сантиголд. Однако эта игра в поддавки с прогрессивной музыкальной прессой закончилась довольно смехотворным образом. Треки Сантиголд и Ladytron осели на бонус-диске в ограниченном издании, песня с Le Tigre засунута в самый конец, и только сочиненная Майей синтетическая вещица «Elastic Love» гордо красуется под номером четыре (и предсказуемо убирает вообще всю остальную пластинку куда подальше).
Резонный вопрос — если Кристина так лихо поступила со всеми, кто имел шанс внести в «Bionic» толику визионерства, то что же на пластинке осталось? Давайте по пунктам. Пяток баллад (одна хорошая, одна ничего, одна начинается с записи голоса её двухлетнего сына, про остальные лучше не вспоминать). Один идиотский замедленный r&b номер под названием «Секс на завтрак». Одна нелепая попытка переписать по новой Мадонновскую «Vogue» (в комплекте с устным вступлением в духе «Мода — это стиль жизни, это выбор, это свобода экспрессии»). Одна смешная диско-кричалка «Ненавижу мальчиков» и одна смехотворная попытка пристроиться в хвост феминистскому движению с песней «Мои девчонки» (на основании того, что вместе с Агилерой эту песню поют настоящие серьёзные девчонки Le Tigre и Peaches). Ах, да — ещё под десяток случаев чрезмерно похотливого, размеченного стонами из порнофильмов пост-тимбалэндовского электрического бухтения, который уже успели примерить на себя абсолютно все, но Кристине про это почему-то никто не сказал.
И это только звуковая картинка — если попробовать сунуться в содержание песен, немедленно окажешься в совершенно особенном адике глянцево-похотливой агрессивной глупости. Вот, например, песенка «Ву-ху» — пять с половиной минут оды Агилеровой, хм, адекватнее-всего-было-бы-сказать-прямо-но-боюсь-редактор-не-поймет-поэтому «штучке», которую она, собственно, и зовёт «моя ву-ху» (попробуйте представить, как кто-нибудь пытается провернуть такой трюк в спальне, ха-ха), где в какой-то момент, совсем для непонятливых, прямым текстом говорится «Лижем лижем ням ням». Или заключительное произведение «Тщеславие» — в первых строках которого Агилера сама сообщает зеркалу, кто на свете всех милее (конечно, она сама), а в последних берёт саму себя в свои «законные сучки». Понятно — сексуальные намеки, самовосхваление и правильная глупость всегда гордо входили в набор священных тем любого поп-исполнителя. Но есть такая грань, за которой будоражащая пикантность оборачивается махровой похабщиной — и Кристина на ней не столько балансирует, сколько летит с неё вниз кувырком в абсолютную пошлость. То есть, если бы всё это звучало так же здорово, как песня «Elastic Love», пошлость можно было и перетерпеть ради чистого аудиального наслаждения. В том же виде, в каком это всё представлено на альбоме «Bionic», это чистый трэш.
Иванов-Ножиков, человек с магнитофоном в голове
