Вообще, сам бы не видел своими глазами, не поверил бы, наверное — но я видел; первая робкая брешь в облаках, которыми небо было затянуто весь день 11 июля, появилась аккурат во время камлания шаманки Ай Чурек на главной сцене фестиваля. Появилась и стала осторожно шириться, а когда она закончила, тут и там уже проглядывало голубое небо, а за следующие полчаса всё растянулось окончательно, и небо было чистым весь вечер.
Впрочем, есть у меня подозрение, что дело было не только в Ай Чурек. Помокнув под дождём два вечера и большую часть дня воскресенья (мелкий, но ужасно противный дождь периодически включался весь день), я не выдержал и пошёл на поиски дождевика. Нашёл. И про себя был почему-то внутренне на сто процентов (ну, почти) уверен, что стоит мне купить дождевик (в последний день фестиваля, ага), как всякий дождь непременно закончится. Купил я его в результате за полчаса до начала камлания Ай Чурек. То есть, это мы с ней вместе нашаманили, вот что.
В общем, третий день оказался единственным, который получилось досмотреть до конца (ну, почти) без подрывного вмешательства со стороны погодных условий. Опять же к третьему дню я, наконец, зафиксировал, что народность, которую представлял ансамбль «Кунучек», называется «теленгеты», и что сам ансамбль не прямо из Кемерово, а из села Белово Кемеровской области. А в целом программа третьего дня (конкурсантов, я имею в виду) как-то мощно склонялась в сторону русского народного творчества. Из представителей иных народностей 11-го числа выступали только хакасский фольклорный ансамбль «Чон Кеглери» (выступал симпатично, но как-то несколько декоративно, что ли — не ощущалось за их торжественными хороводами никакого дыхания степи и вечности) и завсегдатаи фестиваля «Алаш». Они выступили традиционно здорово — во время их выступления корреспондент «СТС-Прима» Юля Жарова объяснила мне, что тувинская музыка и их горловое пение специально так устроены, чтобы воздействовать прямо на нижнюю чакру; «поэтому они такие сексуальные». Ну, видимо так и есть.
Из русского народного же в воскресенье было аж пять исполнителей, и они в какой-то момент, если честно, начали сливаться в одну сплошную бесконечную песню. Особенно не повезло шарыповскому фольклорному ансамблю «Верба» (ударение на «а») и ансамблю «Солнцеворот» из Омска — они замыкали этот блок и вообще практически не воспринимались (хотя у «Солнцеворота» были две отличные песни — из семи, что ли). Хорошо выступили красноярцы из ансамбля «Сибирская вечора» — у них, например, в одном номере был совершенно чудесный русский народный бит-бокс, просто загляденье.
После русских народных коллективов выступали красноярцы из группы «Волот» — и в них, в принципе, с прошлого года ровным счетом ничего не изменилось. Хотя одна действительно хорошая композиция всё же была (вторая, если кому интересно) — такое как бы затишье перед бурей, из которого убрали саму бурю как результат, довольно эффектно получилось. Следом за ними вышли новосибирцы под названием Shake — они делали такие занятные импровизации на стыке русских народных песен и джазовых мотивов. В теории это было занимательно, но на практике оказалось немного натянуто — прямо видно, как та часть, где песни, не стыкуется с той, где инструментальный полёт фантазии в джазовом духе. Хотя вплести в версию «Барыни-сударыни» отсылки к песне Робби Уильямса «Let Me Entertain You» — это было действительно смело.
Потом была церемония закрытия, на которой второй раз за фестиваль в небо выпустили кучу воздушных шариков, а затем начались выступления специальных гостей. Первыми играли «Надишана трио» — новый интернациональный проект практически постоянного гостя «Кольца» Владисвара Надишаны с басистом и перкуссионистом (который был умильно похож на актёра Клэнси Брауна). Кто когда-нибудь слышал, что делает Владисвар Надишана сольно (его конёк — виртуозные затейливые импровизации на разных этнических инструментах, многие из которых он делает сам), тот легко сможет представить и творчество «Надишана трио» — в нём он делает всё то же самое, только при поддержке басиста и перкуссиониста. А, да — в рамках трио его арсенал инструментов ограничивается только дудочками, самыми разными. Играли они довольно живо и симпатично, но на долгой дистанции их импровизации как-то немножко сливались. Выделялась только отличная вещь, в которой ударник играл на особом барабане, издающем такой прекрасный звон, очень крутая штука была.
Постоянный председатель жюри «Саянского кольца» Сергей Старостин выступил в любопытном составе — с ним на сцену поднялась его дочь Маша Лапшина и молдавский перкуссионист Марио Калдарару, партнер Старостина по проекту «Проще простого». Это тоже было довольно минималистическое выступление — ритмичная, затейливая перкуссия Калдарару, голоса Старостина и Маши, да ещё гусли или дудочка, которые Старостин время от времени брал в руки. Но всё равно этого было достаточно — таким составом старостинские русские народные превращались в затяжные гипнотические штуковины. Причем Старостин подобрал довольно разнообразную программу песен — были и смешные штуки, вроде машиной песни про блоху, и какие-то совершенно завораживающие жутковатые напевы. Настроиться на их эстетику получилось не сразу, но уже где-то к середине концерта затянуло будь здоров — особенно когда Старостин исполнил совершенно потрясающую песню, которую он представил «страшной колыбельной». Ещё было ужасно трогательно, что к тому моменту солнце село, и на улице заметно похолодало, и Маша между песнями, которые пела она, потирала руки, куталась в кофту, потом ей принесли чай, и она уселась где-то в углу сцены с кружкой чая. Не знаю, почему мне это запомнилось — было в этом всём что-то такое настоящее, правильное, живое; вот на сцене совсем юная девочка, ей холодно, но она всё равно браво выходит к микрофону и поёт одна. Ух.
А исполненная под конец собственная старостинская песня «Глубоко» с альбома «Душеполезные песни на каждый день» (совместного с Андреем Котовым, Леонидом Федоровым и Владимиром Волковым) — это было вообще какое-то запредельное, невероятно чистое и проникновенное переживание, наверное, высшая точка фестиваля (да что там фестиваля, может, и большего чего-то) лично для меня. Вот правда, у меня слезы на глаза наворачиваются даже сейчас, когда я просто вспоминаю и пишу об этом. Это, мне кажется, был момент, который я буду помнить вообще всегда. Причем версия с альбома, конечно, прекрасная, но в концерте, в варианте для гуслей и барабана песня стала намного краше — она как будто вышла вообще за все рамки, имеющие отношение к музыке, стилям, фестивалям и прочим бренным вещам и ушла прямиком в духовные сферы.
После Старостина выступал гость из Таджикистана Далер Назаров. В программе он так и стоял один, сольно — но по факту он привёз с собой свою новую группу «Дети Памира». В группе было 11 человек и ещё три танцовщицы. И вместе они делали что-то такое, чему я и название-то затрудняюсь подобрать. Если совсем грубо, это был такой, ммм, спэйс-рок-джэм-бэнд на этнической основе. То есть, они брали какие-то свои родные песни и превращали их потом в гигантские, бесконечные джемы. За часовое выступление они сыграли то ли 5, то ли 6 песен; причем «то ли» не потому, что я точно не помню, а потому, что я не уверен, что там у них было в середине — две просто очень длинных и похожих по ритмике вещи, или всё же одна совсем огромная в двух частях. Причем джемы они понимали не в джазовом смысле (что все по очереди солируют), а скорее в пост-роковом — то есть, композиции шли как бы волнами, раскачивались, наливались силой и громкостью, опадали, наливались снова.
Интересно, что в некоторых случаях такой джемовой обработке подвергался материал, вроде бы ничем на такое не напрашивающийся — под занавес «Дети Памира» сыграли две такие вполне традиционные поп-песни, и каждую при этом превратили в 10-минутный эпос. Как к этому относиться, я так и не понял — с одной стороны, дикая исполнительская мощь, а с другой, материал, который вроде бы не очень соответствует такому эпическому прочтению. Безоговорочно круто было только в середине, вот там, где были то ли две похожие, то ли одна огромная вещь — такой медленный, жуткий, запинающийся бесконечный номер с постоянно сбивающимся ритмом; будто кто-то при тебе почти 20 минут обрабатывают невообразимо огромным точильным ножом близлежащие горы.
А последними в тот вечер были африканцы из The Sun Music — правда, африканцы эти оказались вполне себе российскими, последние пять лет катающимися по клубам Москвы с программой раздолбанного народного реггей. Именно это они и играли — причем в таком популистском варианте, с непременными жанровыми стандартами типа «No Woman No Cry» и пр. На заявленный в программе афробит это не было похоже вообще ни единым местом, так что я предпочёл отправиться домой. Над тёмной лесной тропинкой к лагерю «Искра» ярко сияли звезды, впервые за фестиваль, в спину мне с малой фестивальной сцены летел громыхающий рэп-кор (правда) с припевом «Иисус мой герой, Иисус мой герой!» (правда-правда), но всё равно было почему-то весьма хорошо.
Ох. Такое вот выдалось в этом году «Саянское кольцо». Я, по правде сказать, хотел под занавес выступить и немного по организационной/прожиточной теме, но с этим меня опередила Елена Коновалова, так что все вопросы этого порядка мы будем обсуждать у неё в комментариях (там уже весьма интересно). Фотографии должны у меня появиться через пару дней, и я тогда добавлю к соответствующим постам нужные кадры — ну, и извещу вас дополнительно, что можно поглядеть по новой. Такие дела. А теперь попробуем вернуться в режим обычного вещания.
С приветом, Сергей Мезенов
За фото спасибо Сергею Алексееву
