Как и обещал — небольшое интервью с Алексеем Айги, приезжавшим к нам на столетие Дома кино.
Сразу скажу — мы с Домом кино, как выяснилось, не очень удачно запланировали интервью, так что Алексей был только с самолёта, уставший и невыспавшийся. Потому разговор получился немного хаотичный, про всё сразу. Но не без прекрасных моментов. В общем, держите.
Давайте вот с чего начнём. Вы сегодня выступаете с фильмом «Дом на Трубной» — это первый фильм, с которого вы начали работать с озвучиванием немого кино?
Нет, не первый. Это второй фильм, а первым был «Метрополис».
А что именно в этом фильме вас привлекло, от чего возникло желание его озвучить?
Фильм хороший, всё очень просто (смеётся). Нет, тогда всё-таки было предложение со стороны — это был канал ОРТ, который сейчас Первый. Они собирались сделать целый цикл немых фильмов, заказать разным людям музыку — но, к сожалению, долго это не продлилось.
Но у вас интерес к такому виду работы ещё сохранился?
Ну как — я сделал один фильм для них, потом ещё один фильм сам, и давно уже ни чем таким не занимался, потому что нет такой возможности.
А вообще немое кино, в целом — вас как музыканта и композитора чем привлекает?
Тем, что режиссер мёртв, и можно делать всё, что хочешь. (смеётся). Да нет, там очень много разных мотивов, на самом деле. Хочется дать немому фильму новую жизнь — потому что то, что делается тапёрами, мне не очень интересно. Ну, и написать новую музыку к чему-то, что уже существовало само по себе — тоже интересная задача.
Когда вы играете с фильмом, с которым работаете довольно давно — насколько свободным получается каждое выступление? Есть в нём место для импровизации, или оно всегда одинаковое?
Нет, всегда одинаково быть не может, и место для импровизации есть всегда. Мы не делаем строгих рамок — бывает так, что люди играют под метроном, чтобы идеально попадать, но я такой задачи и не ставлю даже. Хочется, чтобы всё было живо. Всегда сравниваешь — как было в прошлый раз, насколько удачно попадали в важные акценты. Каждый раз всё по-разному.
Вы пишете музыку для немого кино, и для современно звукового тоже. Подход ваш как композитора как-то различается в этих двух случаях?
Принципиально нет. В принципе это одно и то же — пишешь музыку под изображение. Но дальше уже есть различия — в звуковом кино нужно учитывать, что есть и другие звуки, диалоги, и так далее. Об этом, на самом деле, долго можно говорить — там много разных аспектов. В немом кино музыка, например, может идти наперекор изображению — хотя и в звуковом так делают тоже.
Когда вы пишете для современного кино, какие у вас критерии выбора проекта?
Гонорар (смеётся). В первую очередь. Нет, тут как — либо это жанровый проект, либо чистое творчество. Если интересный проект, то меня можно пронять — если за мной ходить и нудеть, то я могу в конце концов согласиться поработать и за очень маленькие деньги (смеётся). Может сработать и настойчивость режиссера — ведь такая настойчивость уже значит, что человек талантливый, потому что это его профессия — доводить свои мысли до конечного воплощения и до всех участников процесса. Один молодой режиссер, когда я прочёл сценарий и сказал «Нет, спасибо, до свидания», год, наверное, за мной ходил, показывал мне раскадровки, художниками нарисованные, и в конце концов заставил меня написать музыку, которую он хотел.
А что это был за проект?
Проект назывался «Очень русский детектив».
Я, кстати, хотел вас про него спросить, потому что такой неожиданный для вас выбор.
Я вам так скажу — из того сценария, что там был, он выжал максимум. А что не всё получилось — это не его проблема, а проблема изначального материала, от которого я сразу хотел отказаться.
То есть, такое, что вам что-то предлагают, а вы говорите «Нет, никогда», в принципе бывает?
Бывает. Но я, конечно, прямо так не говорю — я говорю аккуратно, мол, ну, я что-то не знаю, наверное, это не моё, и так далее. Ну, или сразу прошу побольше денег.
Чтобы в ответ сказали «Ну нет, это перебор»?
Да, да, бывает и такое. Но нельзя сказать, что я такой капризный и выбираю из миллиона проектов — сейчас же все сидят без работы, в кино кризис. К тому же бывает всякое — в этом году я физически не мог сделать ни одного фильма. Но, слава Богу, вроде ничего особенно интересного не упустил.
А вне своей работы кинокомпозитора вы много смотрите кино, следите за процессом, за современным российским кино, например?
За современным российским кино я слежу. Это несложно, его почти нет (смеётся).
У вас, как у участника киноиндустрии, какое впечатление о нашем положении дел?
Да всё не так плохо, на самом деле, как говорят некоторые с трибун. Я просто езжу специально на фестиваль «Кинотавр» — чтобы не отлавливать ничего потом, и отсматриваю всё подряд, пачкой. Так что всё, что более-менее главное происходит, я знаю. Есть новое поколение режиссеров хороших. К сожалению, этим людям музыка не нужна (смеётся). Хлебников, Хомерики, вот эта вся компания — они музыку не используют в кино.
То есть, если бы у них была потребность в музыке, вам было бы интересно с ним поработать?
Конечно, да.
А у вас бывает так, что смотришь кино, и думаешь «Ну почему не я вот это написал, а?»
Бывает. В случае успешных коммерческих проектов (смеётся). Нет, это по одной причине, но бывает и что музыка не нравится, и думаешь, что лучше бы мог сделать. И это касается не только русских работ.
Есть у вас кто-то из кинокомпозиторов, на кого вы ориентируетесь, за чьими работами, быть может, следите?
Следить я ни за чьими не слежу. Если говорить о России, то здесь в киномузыке дикий-дикий кризис. С композиторами большая проблема — их просто нет. То есть, осталось старое поколение, которое постепенно уходит — это Артемьев и компания, замечательные люди, я вырос на их советской киномузыке. А новых никого нету, к сожалению.
А с чем это связано — талантов нет?
Талантов нет, видимо.
Или некому их выращивать?
Да я даже не знаю, почему. С композиторами вообще ведь проблема — молодых композиторов очень мало, во всех областях музыки, не только в кино. Сказать «Вот появился новый молодой композитор, которого было бы интересно послушать» сейчас нельзя. Это везде так — в рок-музыке кризис страшный, про джаз можно вообще молчать. В поп-музыке кризис. Везде кризис (смеётся).
То есть, это такая системная вещь?
В музыке — да. Есть профессионалы, которые работают, могут что-то такое изобразить, но это не очень интересно с музыкальной точки зрения. И — всё. Что же до западных кинокомпозиторов, то голливудскую контору я, честно говоря, не люблю. Это очень профессионально сделано, но это обычно даже не один человек пишет, а такие маленькие концерны. У меня один знакомый, с которым мы вместе учились, иммигрировал в 18 лет, и теперь работает в таком концерне. Сам так и сказал — работает рабом на одного крупного композитора, пишет за него музыку. Есть, конечно, какие-то единичные люди — Анджело Бадаламенти, например, замечательный композитор. Ну и.... (долго думает) ещё, наверное, кто-то (смеётся).
А у вас у самого есть какие-то ваши работы, которыми вы особенно гордитесь?
Да каждый раз, когда что-нибудь удачное сделаешь, радуешься (смеётся).
Сергей Мезенов
