Как я стал ученым и попал в Сибирь
Меня всегда интересовала наука, природа, животные, геология — вся моя жизнь вела меня к тому, чтобы я стал ученым. Еще в детстве мы с бабушкой и дедушкой ходили в походы в лес, собирали камни, растения. После школы я изучал биологию в Венесуэле, потом получил степень магистра и PhD в Испании, а потом уже приехал в Россию по программе «Постдок СФУ». Поначалу я специализировался на экологии растений и менеджменте экосистем, но потом судьба свела меня с профессором дендрохронологии, который предложил мне попробовать себя в этом деле, и все закрутилось. Я начал исследования, добился неплохих результатов, удачно опубликовал статью и продолжил работать в этом направлении.
Моя кандидатская диссертация уже была по дендрохронологии. Я исследовал, как уровень сахара влияет на рост деревьев. Это было в 2012 году. Профессор Евгений Ваганов — очень известный дендрохронолог. Он известен по всему миру. Поэтому, когда профессор Александр Кирдянов рассказал мне о том, что в СФУ будет конкурс постдоков, я решил участвовать.
Сложно ли быть ученым в России?
Точно нет. Мне даже легче! Сибирский федеральный университет продвигает исследования в области дендрохронологии, и это заметно особенно по сравнению с тем, что я делал в рамках PhD в Испании. Сибирь — лучшее место для подобных исследований. Здесь обширные леса и, конечно, здесь много хороших учёных, с которыми мы вступаем в коллаборации: профессора Шишов и Ваганов, профессор Бабушкина из Абакана.
Я стал заведующим лабораторией, что считаю своим карьерным успехом. Здесь у меня много работы. Помимо публикаций мы разработали новый метод изучения анатомии дерева. Мы позаимствовали метод из медицины и применили его к древесине. Вместо того, чтобы что-то разрезать, мы покрываем древесину специальной субстанцией и полируем её. Раньше мы разрезали — теперь полируем. Получается идеальная структура, ничего не повреждено, не сломано. Я не нахожу здесь для себя никаких ограничений, если условия останутся прежними, я планирую остаться здесь.
А что делает дендрохронолог?
О, это очень интересно. Введение в специальность — это один из курсов, который я читаю студентам в СФУ. По анатомии древесных колец можно понять все, что год за годом происходило с деревом, понять, какие факторы влияли на его рост, и сделать выводы о состоянии окружающей среды на тот период. Исследование начинается с того, что мы берём образцы.
Что важно, дерево нужно взять не первое попавшееся, а то, которое соответствует задачам исследования. Если мы хотим узнать, как влияет вода на рост деревьев, мы едем на юг, например, в Хакасию, поскольку там достаточно сухо, и деревья ограничены в воде. Если хотим узнать влияние температуры — на север, туда, где низкие температуры. Короче говоря, нужно учесть много факторов: место работы, вид дерева, тип вегетации, климат, необходимо чтобы дерево было доступно, и поблизости находились метеорологические станции.
Чтобы взять образцы, деревья спиливать не обязательно. У нас нет цели разорить лес, поэтому целые спилы берутся только в том случае, если дерево уже умерло. Я же работаю с живыми деревьями, мне достаточно керна. С помощью бура из ствола берётся тоненький керн, а отверстие заделывается варом, и дерево остается жить. В лаборатории мы помещаем керны в опоры, чтобы их проще было хранить и транспортировать, иначе они просто сломаются, и вся работа насмарку. Дальше начинается моя работа — изучение анатомии дерева. Чтобы изучить дерево, нужно огромное количество статистики.
Время приключений!
В июне было 3 года как я сюда приехал. За это время написал 8 статей, и ещё 3 сейчас на рассмотрении. Сейчас я работаю над 4 докладами и хочу опубликовать их до конца года. Побывал в 11 экспедициях: две на Алтай, три — на Байкал, еще ездил в Шушенское, Хакасию, Погорелки... И во время них чего только не происходило. На Камчатке мы видели извержение вулкана, встречались с медведем, у нас посреди леса ломалась машина, а в последний раз, когда мы были в экспедиции в Иркутской области, нас подрезал грузовик, из него вышли два парня с ружьями и пошли на нас.
Мы кричали: «Мы из Академия наук, мы из Академия наук».
Они подумали, что мы браконьеры. Там много охотников, которые нелегально убивают животных. К счастью, мы никогда терялись в лесу, у нас есть GPS.
О клещах, каше по утрам и боевых искусствах
Я привычный к экспедиционному быту человек. Я был в Венесуэле в горах, чтобы вы понимали — это горы-четырёхтысячники, много ездил по Испании, брал образцы в Швейцарии.
Мечты о красном дипломе СФУ и проблемы с языкомНо Россия — это особое в этом плане место. Тут большие расстояния, и путешествие занимает много времени. Например, когда мы ездили на Урал поездом, это заняло 37 часов! Но время компенсируется, так как это не просто 37 часов, а 37 часов любования видами России.
Я люблю путешествовать по ней и заниматься полевой работой. Я люблю сам брать образцы, не люблю, когда мне их присылают. Работа с деревом достаточно тяжелая, это и физическая работа в том числе. Но для меня это лишь ещё один плюс в копилку моей работы. Единственный минус в экспедициях по России — сплошная каша по утрам. Терпеть не могу кашу. Только гречку более-менее.
А морозы? Морозы в России — это даже забавно. Как-то с другом из Швейцарии мы выливали кипяток в воздух, чтобы посмотреть, реально ли он испаряется так, как на Ютубе. Реально!
Помимо науки я занимаюсь боевыми искусствами — айкидо и кендо. Я много ездил по миру, и для того, чтобы где-то остепениться, важно, чтобы сошлись два фактора: мне нужно, чтобы в этом месте я мог заниматься наукой и айкидо. В Красноярске хорошо развито и то, и другое. Поэтому я бы хотел задержаться тут подольше. Все говорят «берегитесь медведей», «берегитесь волков», но никто не говорит «берегитесь клещей». Хотя для меня настоящим шоком были именно они.
Любовь Полежаева, фотографы: Сергей Чивиков, Евгений Пузин, Сергей Осин.
Больше историй об иностранных студентах читайте в совместном проекте Сибирского федерального университета и интернет-газеты Newslab
