На первый взгляд это сотрудничество кажется очень странным. С одной стороны у нас Нена Черри. Певица, бесстрашно исследовавшая на рубеже 80-х и 90-х тот конгломерат поп-музыки, рэпа, хип-хопа и соул, что лет десять спустя стал общим местом, но оставшаяся в народной памяти исключительно исполнительницей хита про семь секунд, записанного с сенегальским певцом Юссу-н-дуром. С другой, инструментальное трио The Thing. Три норвежских безумца (саксофонист, контрабасист и барабанщик), положившие карьеру на превращения чужих вещей в диапазоне от произведений джазовых классиков до вещиц Пи Джей Харви, The White Stripes и Yeah Yeah Yeahs в необузданные фри-джазовые пьесы с солирующим саксофоном. Что между ними может быть общего?
А вот что – в жизни и той, и другой стороны этого совместного проекта сыграла огромную роль фигура легендарного джазмена Дона Черри. Для The Thing он был человеком, толкнувшим их на поиск собственного творческого пути – они назвались в честь его композиции и изначально собрались, чтобы исполнять исключительно импровизации на его известные темы. Для Черри же он и вовсе был любимым отчимом – человеком, чьими стараниями её детство протекало среди по-настоящему великих людей. Человеком, который воспитал в ней творческое и человеческое бесстрашие, благодаря которому Нена уже в 14 самостоятельно уехала жить в Лондон, а в 19 организовала свою первую группу, расположившуюся где-то на перепутье пост-панка и джаза.
Говоря иначе, на «The Cherry Thing» певица и инструментальное трио вместе возвращают творческие долги. Но не только Дону Черри, но и другим людям, так или иначе повлиявшим на них. Треклист этой восьмипесенной пластинки красиво делится на тематические двойки. Вот две композиции джазовых классиков (Черри и Орнета Колумана); вот перепевки героев первой волны панка (The Stooges и Suicide). Вот две версии песен артистов-современников, также славящихся творческим бесстрашием (в данном случае это немного неожиданной из Мартины Топли-Бёрд и рэпера Madvillain). Для равновесия есть и две композиции собственного сочинения – одну, сбивчивый джаз-хоп «Cashback», написала сама Нена Черри, а протяжный номер «Sudden Moment» с отчетливым ближневосточным привкусом принадлежит перу саксофониста Матса Густафссона.
При столь разнонаправленном наборе сырья альбом, по идее, должен был выйти образцовым примером понятия «кто в лес, кто по дрова» - однако ничего подобного на «The Cherry Thing» не происходит. Это цельная, крепко сбитая и дико мощная пластинка резкого, хриплого, постоянно грозящегося развалиться на ходу расхристанного джаза с могучей энергетикой, на которой группа легко переключается между разными регистрами . Они то входят в злой блюзовый грув, как в «Too Tough to Die» Топли-Бёрд и феноменально-взрывоопасной версии «Dirt» со второго альбома The Stooges, то начинают томно вытягивать звуковую красоту, как в собственной «Sudden Moment» или в нежнейшей версии Suicide’овской «Dream Baby Dream», то танцуют на цыпочках вокруг изощренных ритмических рисунков великих джазменов, как в финальной «What Reason Could I Give» Коулмана, которая будто бы тщетно пытается собрать саму себя из разрозненных звуковых обрывков.
Независимо от выбранного в конкретных песнях регистра, каждая композиция этой удивительной пластинки всё равно служит максимально наглядной иллюстрацией того сложного и опасного танца, который каждый творческий человек танцует на краю бездны, его постоянной борьбы с энтропией, ведущейся не на жизнь, а на смерть. Любая песня – как постоянные качели, как дико напряженные «тяни-толкай» между формой и её отсутствием. Структуры намечаются, воплощаются, расширяются, с грохотом рушатся, уступая место шквалу и какофонии, потом возводятся снова. И в этой захватывающей динамике постоянной, ежесекундной битвы с хаосом, в которой нет победителей и нет проигравших, проглядывает вдруг сама суть всяческого творчества.
Взять в руки инструмент (кисть, ручку, резец скульптора, что угодно) и сделать так, чтобы из ничего, из пустоты вокруг появилось вдруг прекрасное нечто – а потом отпустить его на свободу, дать распасться, сгинуть в окружающем хаосе, рассыпаться на составляющие, и подхватить снова. И восемь этих страстных, громких, хаотичных вещей, что составляют пластинку «The Cherry Thing», как бы говорят нам – смотрите, ведь ничего лучше этого на свете попросту нет. Потому что только в этом процессе можно почувствовать себя так – невероятно, особенно, слишком живым.
