Мимо ристалищ, капищ, мимо храмов и баров, мимо роскошных кладбищ, мимо больших базаров, мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима,синим солнцем палимы,идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их полны рассвета. За ними поют путыни. Вспыхивают зарницы. Звезды встают на д ними, и хрипло кричат им птицы, ЧТО МИР ОСТАНЕТСЯ ПРЕЖНИМ. ДА ОСТАНЕТСЯ ПРЕЖНИМ. ОСЛЕПИТЕЛЬНО СНЕЖНЫМ И СОМНИТЕЛЬНО НЕЖНЫМ. МИР ОСТАНЕТСЯ ЛЖИВЫМ. МИР ОСТАНЕТСЯ ВЕЧНЫМ. МОЖЕТ БЫТЬ, ПОСТИЖИМЫМ. НО! все-таки бесконечным. И , значит, не будет толка от веры в себя да в Бога. И, значит, осталась только Иллюзия и Дорога. И быть над землей закатам. И быть над землей рассветам. Удобрить ее солдатам. Одобрить ее поэтам. И.Бродский
А что так? Спать хочешь? Или дела какие ночные?:)) Я так где-то после 23...однако бываю:)) Катена знает! Привет ей если увидишь! Они тама с сестрицей на реалке не промокли в прошлую пятнимцу?:))
А вот это как? - Если писать мужчину - Пишите только с него. Вложите всю свою силу И все свое мастерство. Портрет начинайте с роста, Чтоб знали мужскую стать, - Без малого метр девяносто, И плечи тому под стать. Сутулится, но не гнется, Чуть-чуть хмуроват, броваст. Вдруг беспомощно улыбнется - На милость себя отдаст. Развелся, больше не женится. Но любит, чтоб был порядок, - И он снисходителен к женщинам, Он им дарит себя, как награду. Не им, а тебе, ошарашенной, Поверившей прочным плечам, Ни о чем не прося и не спрашивая, Просто ждущей его по ночам. По ночам, потому что работа такая, Чуть ли не для истории, Неизвестная толком тебе, мужская, В опытной лаборатории. А устанет - встречай с приятелями , Улыбчивая, домашняя, Отводя глаза от матери, Снова ставь "пузырек" и рюмашечки. Это отдых. Сердиться не на что. Он и пьет всего в полпьяна. Он работник. И не ходит по девочкам - У него сейчас ты одна. У него все продумано, складненько. Правда, если раскрыть скобки, - За него работают владики, А он нажимает кнопки. Что ж, его слушаются. Значит, Он избранный, сильный, немного таких. А ты? Он просто не может иначе. А у тебя любви на двоих. Как появился он? Увлеченный, Сказал невзначай, что сердце сжалось, Что он облученный, почти обреченный. Такой большой, и вдруг - жалость. Все закружилось - герой, мученик. Такому надо жизнь без остатка. Ты к нему протянула рученьки. Даже рубашки стирать ему сладко. А ты ему нравишься - легкая, как скрипочка. Доверчивая. Вся ждешь. И вдруг оказалось: болезнь - липа. Забеременела. Ну и что ж! Он сказал, воркуя: "Это мы выправим. Есть медики - опыт тысяча лет. Не бойся, маленькая. Это мы вытравим". А ты тихонько ответила :"Нет". Он не понял - такая послушная... Снисходительно тронул пушок на лице И зевнул, отворачиваясь благодушно. Так началась баллада о подлеце. Ночью тебе каждый миг был труден В пустоте, что рядом и впереди. А у тром сказала: - Ребенок будет. Не нравится - уходи. - И если бы он ушел - без скандала, По-мужски, с жестким, холодным лицом, - Ты б его ненавидела, ты бы страдала, Но не считала б его подлецом. Он сказал, что уходит ("ничто не вечно"), Ты его проводила застывшей маскою. Но он воротился на третий вечер - Ведь ему с тобой так удобно и ласково. Воротился, объясняться не склонен. А тебе бы прижаться к нему поскорей. Он выдал улыбку и взял в ладони Лицо ночной соседки своей. И он остался... Пока по лестницам Ты взлетала по-прежнему, словно синица, Пока не споткнулась на пятом месяце. ...И вот он сидит у тебя в больнице. То слыша жизнь, то чувствуя камень, Как самую трудную из потерь, Ты лежишь и держишь двумя руками Свой живот, такой дорогой теперь. Тебе б прислониться к плечам могучим, Не думая о том, чтобы нравиться. А он воркует: "Отличный случай. Вполне логично избавиться". Прочел в глазах твоих боль и презренье И встал. - Учти, - говорит, - одно: Я не имею к этому отношения, Я предупреждал давно. Он исчез. А ты заплакать забыла В свой самый холодный и серый час. Все это было, было, было На круглой земле восемь тысяч раз. Зачем же надо писать об этом? Нет, я хочу рассказать подробно, Куда юнцам бежать за советом, Как прожить легко и удобно. А ты не желаешь быть несчастненькой. Занята и, значит, безпамятна днем. У тебя тепрь сын - смешной, глазастый, И твой сын ничего не знает о нем. А он? Говорят у другой, ошарашенной, Поверившей прочным плечам, Которая, ничего не спрашивая, Просто ждет его по ночам. --------------------------------------------
Да знаю....я...мужшына всегда виноват:)))) Как тока родился:))))) (и это не обсуждается!!!) в качестве реабилитации: Мы будем жить с тобой на берегу, Отгородившись высоченной дамбой От континента - в небольшом кругу, Окруженной самодельной лампой. Мы будем в карты воевать с тобой И слушать, как безумствует прибой, Покашливать, взыхая неприметно При слишком сильных дуновеньях ветра. Я буду стар, а ты - ты молода, Но выйдет так, как учат пионеры, Что счет пойдет на дни, не на года, Оставшиеся нам до новой эры. В "голландии" своей - наборот, Мы разведем с тобою огород, И будем устриц жарить за порогом, И солнечным питаться осминогом. Пускай шумит над огурцами дождь, Мы загорим с тобой по эскимосски, И с нежностью ты пальцем проведешь По девственной, нетронутой полоске. Я на ключицу в зеркало взгляну И обнаружу за спиной волну, И старый гейзер в оловяной рамке, На выцветшей и полинялой лямке. -------------------------------------------- И.Бродский
Пиши пропало, или не пиши! Несбыточность - великий принцип быта. Реальность порождает миражи, А чувственность сочувствием убита. Дитя мое! Алмаз моей души! Живи легко! Беспечно! Бесшабашно! Писать легко - подписываться страшно. С кем не бывает? Было и со мной: Проснулся и уселся на постели, И вдруг дошло, что я уже иной - Полжизни, как полсмерти...Неужели?.. И этот вздох протяжный за спиной. Рука белеет. Тонкое запястье. О молодость! О пережитки счастья! Перемени себя. Перемени Стиль жизни, образ мыслей, дух, квартиру. А главное - себя не обмани. Иначе - врешь и городу и миру. Пора! Остались считанные дни. Что впереди - не столь уже туманно. Твори себя! Где боль - там нет обмана...
Там верность, где в судьбе - все так не верно. Там, где меж нами даль - мы так близки И я мечту свою в тебе, наверное, люблю До смертной боли и тоски. Останься там, в той дали неизвестной, Где не ступала пошлость, где строга И так неведома тропа таежной бездной, Так синь пронзительна и так заоблачны снега. Где, даже, в мыслях - робость, так кристальна мечта И до нее - так далеко И так светла без подозрений тайна, Что в полюсную стынь дышать легко. Я сам все там, где жизнь со смертью рядом, Где я тебя лишь мысленно ласкал. Цветет полярным, праздничным нарядом Ночь расписная меж ледовых скал. И белый пароход в воображенье, по лунной полосе В разлив весны, широко развернувшись - отраженье… И высадил меня В твои девичьи сны… Останься там, заветное скрывая. Все той же дальней близостью живи. От будущего с кровью отрывая, В неведомое прошлое зови!
Он год в моих дружках ходил, мне улыбался и кадил, пока ему я нужен был! Потом меня он обходил...И вдруг успех его забыл.И вот он вновь ко мне прилез, а мы с Тайгой - тихонько в лес.У моего дружка Тайги - четыре тоненьких ноги, большие уши, мокрый нос, И сердце, верное до слез.
:))
там не глючит:))
хотелось бы пообщаца)
а вот по поводу дождя в пятницу .... оч подпорти лвнешний вид он)))))
больших базаров,
мира и горя мимо, мимо Мекки и Рима,синим солнцем палимы,идут по земле
пилигримы.
Увечны они, горбаты, голодны, полуодеты, глаза их полны заката, сердца их
полны рассвета.
За ними поют путыни. Вспыхивают зарницы. Звезды встают на д ними, и хрипло
кричат им птицы,
ЧТО МИР ОСТАНЕТСЯ ПРЕЖНИМ.
ДА ОСТАНЕТСЯ ПРЕЖНИМ.
ОСЛЕПИТЕЛЬНО СНЕЖНЫМ
И СОМНИТЕЛЬНО НЕЖНЫМ.
МИР ОСТАНЕТСЯ ЛЖИВЫМ.
МИР ОСТАНЕТСЯ ВЕЧНЫМ.
МОЖЕТ БЫТЬ,
ПОСТИЖИМЫМ.
НО! все-таки бесконечным. И , значит, не будет толка от веры в себя да в
Бога.
И, значит, осталась только Иллюзия и Дорога.
И быть над землей закатам.
И быть над землей рассветам.
Удобрить ее солдатам.
Одобрить ее поэтам.
И.Бродский
Они тама с сестрицей на реалке не промокли в прошлую пятнимцу?:))
Если писать мужчину -
Пишите только с него.
Вложите всю свою силу
И все свое мастерство.
Портрет начинайте с роста,
Чтоб знали мужскую стать, -
Без малого метр девяносто,
И плечи тому под стать.
Сутулится, но не гнется,
Чуть-чуть хмуроват, броваст.
Вдруг беспомощно улыбнется -
На милость себя отдаст.
Развелся, больше не женится.
Но любит, чтоб был порядок, -
И он снисходителен к женщинам,
Он им дарит себя, как награду.
Не им, а тебе, ошарашенной,
Поверившей прочным плечам,
Ни о чем не прося и не спрашивая,
Просто ждущей его по ночам.
По ночам, потому что работа такая,
Чуть ли не для истории,
Неизвестная толком тебе, мужская,
В опытной лаборатории.
А устанет - встречай с приятелями ,
Улыбчивая, домашняя,
Отводя глаза от матери,
Снова ставь "пузырек" и рюмашечки.
Это отдых. Сердиться не на что.
Он и пьет всего в полпьяна.
Он работник. И не ходит по девочкам -
У него сейчас ты одна.
У него все продумано, складненько.
Правда, если раскрыть скобки, -
За него работают владики,
А он нажимает кнопки.
Что ж, его слушаются. Значит,
Он избранный, сильный, немного таких.
А ты? Он просто не может иначе.
А у тебя любви на двоих.
Как появился он? Увлеченный,
Сказал невзначай, что сердце сжалось,
Что он облученный, почти обреченный.
Такой большой, и вдруг - жалость.
Все закружилось - герой, мученик.
Такому надо жизнь без остатка.
Ты к нему протянула рученьки.
Даже рубашки стирать ему сладко.
А ты ему нравишься -
легкая, как скрипочка.
Доверчивая. Вся ждешь.
И вдруг оказалось: болезнь - липа.
Забеременела. Ну и что ж!
Он сказал, воркуя: "Это мы выправим.
Есть медики - опыт тысяча лет.
Не бойся, маленькая. Это мы вытравим".
А ты тихонько ответила :"Нет".
Он не понял - такая послушная...
Снисходительно тронул пушок на лице
И зевнул, отворачиваясь благодушно.
Так началась баллада о подлеце.
Ночью тебе каждый миг был труден
В пустоте, что рядом и впереди.
А у тром сказала:
- Ребенок будет.
Не нравится - уходи. -
И если бы он ушел - без скандала,
По-мужски, с жестким, холодным лицом, -
Ты б его ненавидела, ты бы страдала,
Но не считала б его подлецом.
Он сказал, что уходит ("ничто не вечно"),
Ты его проводила застывшей маскою.
Но он воротился на третий вечер -
Ведь ему с тобой так удобно и ласково.
Воротился, объясняться не склонен.
А тебе бы прижаться к нему поскорей.
Он выдал улыбку и взял в ладони
Лицо ночной соседки своей.
И он остался...
Пока по лестницам
Ты взлетала по-прежнему, словно синица,
Пока не споткнулась на пятом месяце.
...И вот он сидит у тебя в больнице.
То слыша жизнь, то чувствуя камень,
Как самую трудную из потерь,
Ты лежишь и держишь двумя руками
Свой живот, такой дорогой теперь.
Тебе б прислониться к плечам могучим,
Не думая о том, чтобы нравиться.
А он воркует:
"Отличный случай.
Вполне логично избавиться".
Прочел в глазах твоих боль и презренье
И встал.
- Учти, - говорит, - одно:
Я не имею к этому отношения,
Я предупреждал давно.
Он исчез. А ты заплакать забыла
В свой самый холодный и серый час.
Все это было, было, было
На круглой земле восемь тысяч раз.
Зачем же надо писать об этом?
Нет, я хочу рассказать подробно,
Куда юнцам бежать за советом,
Как прожить легко и удобно.
А ты не желаешь быть несчастненькой.
Занята и, значит, безпамятна днем.
У тебя тепрь сын - смешной, глазастый,
И твой сын ничего не знает о нем.
А он? Говорят у другой, ошарашенной,
Поверившей прочным плечам,
Которая, ничего не спрашивая,
Просто ждет его по ночам.
--------------------------------------------
в качестве реабилитации:
Мы будем жить с тобой на берегу,
Отгородившись высоченной дамбой
От континента - в небольшом кругу,
Окруженной самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
И слушать, как безумствует прибой,
Покашливать, взыхая неприметно
При слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты - ты молода,
Но выйдет так, как учат пионеры,
Что счет пойдет на дни, не на года,
Оставшиеся нам до новой эры.
В "голландии" своей - наборот,
Мы разведем с тобою огород,
И будем устриц жарить за порогом,
И солнечным питаться осминогом.
Пускай шумит над огурцами дождь,
Мы загорим с тобой по эскимосски,
И с нежностью ты пальцем проведешь
По девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
И обнаружу за спиной волну,
И старый гейзер в оловяной рамке,
На выцветшей и полинялой лямке.
--------------------------------------------
И.Бродский
ты))
P.S. А ник Ваш я вспомнила))))
Несбыточность - великий принцип быта.
Реальность порождает миражи,
А чувственность сочувствием убита.
Дитя мое! Алмаз моей души!
Живи легко! Беспечно! Бесшабашно!
Писать легко - подписываться страшно.
С кем не бывает? Было и со мной:
Проснулся и уселся на постели,
И вдруг дошло, что я уже иной -
Полжизни, как полсмерти...Неужели?..
И этот вздох протяжный за спиной.
Рука белеет. Тонкое запястье.
О молодость! О пережитки счастья!
Перемени себя. Перемени
Стиль жизни, образ мыслей, дух, квартиру.
А главное - себя не обмани.
Иначе - врешь и городу и миру.
Пора! Остались считанные дни.
Что впереди - не столь уже туманно.
Твори себя! Где боль - там нет обмана...
Там, где меж нами даль - мы так близки
И я мечту свою в тебе, наверное, люблю
До смертной боли и тоски.
Останься там, в той дали неизвестной,
Где не ступала пошлость, где строга
И так неведома тропа таежной бездной,
Так синь пронзительна и так заоблачны снега.
Где, даже, в мыслях - робость, так кристальна мечта
И до нее - так далеко
И так светла без подозрений тайна,
Что в полюсную стынь дышать легко.
Я сам все там, где жизнь со смертью рядом,
Где я тебя лишь мысленно ласкал.
Цветет полярным, праздничным нарядом
Ночь расписная меж ледовых скал.
И белый пароход в воображенье, по лунной полосе
В разлив весны, широко развернувшись - отраженье…
И высадил меня
В твои девичьи сны…
Останься там, заветное скрывая.
Все той же дальней близостью живи.
От будущего с кровью отрывая,
В неведомое прошлое зови!
Что в городе есть место человеку,
Которому еще нужна мечта,
Как осязание слепому греку