Режиссёр — Олег Степченко
В ролях: Джейсон Флеминг, Алексей Чадов, Андрей Смоляков, Валерий Золотухин, Юрий Цурило, Агния Дитковските, Чарльз Дэнс, Игорь Жижикин, Олег Тактаров, Нина Русланова
Продолжительность — 145 мин.
Всё когда-нибудь заканчивается — вот и восьмилетний путь экранизации бессмертной повести Николая Васильевича Гоголя «Вий» завершился торжественным выходом на экраны всей страны. Лучше бы, конечно, не заканчивался — статус бесконечного мифического долгостроя, которого никто в глаза не видел, этому «Вию» был куда более к лицу, чем звание большого кино. А то когда начинаешь его реально смотреть, во многих местах делается немножечко больно.
Вообще, ужасно жалко, что индустрия публицистических книжек, целиком посвященных вопросам современного киношного закулисья, у нас пока ещё не развита. Такой материал пропадает — представляется, что история тех восьми лет, что начались с демонстрации в кинотеатрах ролика к фильму, который ещё даже не начинали снимать, в разы, в килотонны интереснее всего, что происходит за два с половиной (два с половиной!) часа итогового «Вия». Растянувшаяся на пятилетку рекламная кампания, устроенная по опережающему своё время принципу «В любой непонятной ситуации зафигачивай в кинотеатры новый ролик». Постоянные пересъёмки (в конечных ста сорока пяти минутах можно найти обрывки минимум трёх довольно разных фильмов). Сложносочинённая мутация исходного материала в вольный сиквел к Гоголю о борьбе рационального сознания с предрассудками и опасности тотального мракобесия на религиозной основе — непременно со странствующим английским географом, экскурсами в дела его семьи, дожидающейся дома, и летающими казаками-мутантами!
По поводу каждого из этих удивительных решений съедает невероятное жгучее любопытство — кто, как, при каких обстоятельствах, в каком состоянии сознания, а, главное, ЗАЧЕМ их все принимал. Человека, способного озвучить правдивые ответы на эти проклятые вопросы, можно будет носить на руках. Сейчас более-менее очевидно одно — исходной точкой этого удивительного путешествия была попытка сделать абсолютно честную экранизацию «Вия», строго следуя гоголевскому тексту. (Хотя и не очень понятно, кому по результатам предыдущего творчества режиссёра Степченко — см. великие фильмы «Сматывай удочки» и «Мужской сезон: Бархатная революция» — могло взбрести в голову заказать ему экранизацию Гоголя). Осколки той версии, заметно отличающиеся от всего остального и по духу, и по визуальному решению, ещё можно найти в конечном продукте — в виде флэшбеков, объясняющих, что произошло в те злополучные три ночи, что бурсак Хома Брут читал отходную по помершей панночке (настойчивость, с которой абсолютно все герои обращаются к ней именно так, заставляет предположить, что авторы считают это её именем), и из-за чего хутор теперь считается проклятым и закрыт для приезжих.
Вокруг же этих осколков наворочен совершенно новый мистический детектив, разворачивающийся через год после описанных Гоголем событий. На хутор, всё глубже погружающийся в религиозно-мракобесную истерию, грамотно пестуемую местным святым отцом (Смоляков), прибывает английский учёный-картограф Джонатан Грин (Флеминг). С прибытием Грина, исполняющего роль этакого детектива поневоле, «Вий» превращается одновременно в приключенческо-мистическое полотно со спецэффектами и неожиданно развёрнутое антицерковное высказывание на злобу дня. Страшно даже представить, с каким примерно выражением лица должен смотреть на это всё с того света Николай Васильевич.
Чёрт с ним, с английским географом, очередной жертвой патологического желания режиссёра Степченко непременно, всеми правдами и неправдами засунуть в каждую свою картину хотя бы одного забугорного актёра. (За неплохого артиста Флеминга, кстати, можно не волноваться — человек был в «Лиге выдающихся джентльменов» и «Битве титанов», и не такое переживёт). Интересней другое — Степченко старается втиснуть в «Вия» столько всего, что фильм начинает в конечном итоге обнулять сам себя.
Так же, как флеминговский географ никак не может решить, говорит он по-английски или всё-таки по-русски, сам фильм не в состоянии определиться, что ему важнее — быть мистическим приключением со спецэффектами или выступлением на стороне рациональности, находящем всей мистике разумное объяснение. Идти в обе эти стороны одновременно технически и идеологически невозможно — но Степченко всё же рвётся и туда, и туда, и картинка не складывается, вселенная его фильма остаётся недодуманной и неубедительной, выстроенной на парадоксах. Ну, и потом — здорово, конечно, когда в современной России режиссёр пользуется форумом большого коммерческого кино, чтобы поговорить о том, что бывает, когда толпа под руководством умелых манипуляторов скатывается в средневековое невежество. Но при чём здесь Николай Васильевич, изучавший в своей повести фольклорные истории и верования? При чём здесь «Вий»? Нет ответа.
Вердикт — по-настоящему дикая вариация на тему Гоголя, со спецэффектами и мощным антицерковным пафосом — кладезь для любого пытливого искусствоведа и антрополога, беда для ни в чём не повинного зрителя
