Иногда так хочется сделать какую-нибудь глупость! Ну, например, заказать мелодию по короткому номеру, съесть на рынке чебурек, купить лицензионный Windows...
- Откройте! Это приставы пришли за вашим имуществом. - Я вам все отдам, можно я себе кольцо оставлю? - Ладно. А что у вас за имущество? - Только граната.
Комментарий к фильму "Инопланетное вторжение: Битва за Лос-Анджелес". - Американцы в фильме ведут себя как повстанцы, им инопланетяне демократию привезли, а они....
Шёл тревожный декабрь 2015 года. После пяти котлов ВСУ перешли в решительное контрнаступление на всех участках фронта. Решимость украинских воинов достигла такого накала, что оружие им уже не требовалось. Они бросали свои автоматы и с голыми руками неукротимо бежали на российскую границу, яростно прорываясь к полевым кухням и выстраиваясь возле них в несокрушимые очереди. Русские кашевары держались стойко, из последних сил посильно наполняя протянутые ладони, миски, котелки и натовские каски. В высокотехнологичные натовские каски вмещалось до двух килограмм перловки сразу, отчего они ценились в украинской армии особенно высоко. «Проклятые ватники!» - яростно кричали украинские воины. - «Ради всего святого – выдайте нам проклятые ватники! Мы ж змерзли, як на морском дне!» Некоторые, самые отчаянные бойцы, обмотавшись знамёнами батальонов, бросались под стоявшую рядом технику и отважно засыпали, согревшись от выхлопных труб. Шойгу и Путин тревожно склонились над картой. - Вот здесь наше самое уязвимое место, товарищ Верховный Главнокомандующий, - вздохнул Шойгу, обводя карандашом участок фронта. – Тут у нас катастрофически не хватает полевых кухонь, ватников и техники с тёплыми выхлопными трубами. Наши интенданты держатся на пределе. Путин задумался. - А если туда перекинуть пару мобильных палаточных городков? - Не выйдет, - вздохнул Шойгу. – КПП на границе заблокировано и украинские ДРГ проникают на нашу территорию. Они вскапывают огороды местных жителей, рубят дрова и красят заборы, вымогая с жителей деньги и еду. Оперативная обстановка там действительно складывалась сложная. Триста ляшковцев во главе с Ляшко третий день прочно удерживали КПП на границе с Ростовской областью. Затянутые в чёрный латекс ляшковцы стояли несокрушимой стеной, сурово стиснув накрашенные губы и выставив плакаты с надписью «Требуемо пропустити до москальских гей-клубiв!» Переговоры ни к чему не привели. Ляшковцы лишь коварно подпускали парламентёров поближе, а потом кидались на них с объятиями, пытаясь поцеловать взасос. Решили проблему случайно. Неподалёку пограничники обнаружили старое немецкое минное поле времён ВОВ. И безлунной ночью, прямо напротив КПП, погранцы тихо установили указатель с надписью: «Гей парад. Начало в 10 утра» и стрелкой в направлении поля. В 10.00 ляшковцы во главе с командиром дружно побежали в указанном направлении. В 10.05 всё уже было кончено. Лишь кружились над землёй обрывки латекса, да примешивался к запаху тротила тонкий аромат духов. Особенно серьёзно готовился к героической обороне Киев. В едином порыве киевляне перекрашивали заборы, скамейки и урны в цвета российского флага. По улицам с холодной решимостью маршировали колонны, сурово скандируя «Слава России! Путину слава!» и «Нас бесплатно - не сломить!» На майдане бойко торговали символикой ДНР, вещами из особняка Порошенко и иностранными военными советниками. Советники смирно сидели со связанными скотчем руками в ожидании покупателей и тихо изумлялись непостижимым вывертам национального украинского самосознания. Выслушав доклады, Путин повесил трубку, посмотрел на Шойгу и устало улыбнулся: - Я же вам говорил, Сергей Кужугетович. А вы – ракеты, бомбовые удары, танковые охваты… Плохо вы знаете наш братский народ. - Увы… - согласился Шойгу. – Я ведь раньше всё по Сибири, да по пожарам… Но у меня вопрос – что нам теперь с ними делать? Там же миллионов десять однозначно больных на голову, которые, кроме как скакать, орать и жечь покрышки – ни черта не умеют и не хотят. Путин поднял трубку телефона. - Алло. В срочном порядке напечатайте десять миллионов загранпаспортов и подготовьте всю нашу гражданскую и транспортную авиацию к бесплатным чартерам. Рейсов будет много. Потом он взглянул на Шойгу и улыбнулся: - А то Европа, в последнее время, стала чрезвычайно скучным местом, вы не находите?
ПЕТЬКА (по мотивам рассказа «Ванька» А. П. Чехова) Петька Порошенко, пятидесятилетний кондитер, отданный год тому назад в президентство Украины, не ложился спать. Дождавшись, когда хозяин Джеффри Пайетт ушёл в посольство, он достал из стола ручку, которой подписывал ассоциацию с ЕС и, разложив перед собой лист гербовой бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на темный образ Джорджа Вашингтона и прерывисто вздохнул. «Милый дядюшка, Барак Обамыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Днём Независимости и желаю тебе всего. Нет у меня уже ни государства, ни экономики, только ты у меня один остался». Петька перевел глаза на темное окно, в котором отражались горящие покрышки и скачущие неонацисты, и живо вообразил себе дядю Барака Обамыча, служащего президентом США у господ Рокфеллеров. Это высокий, худой, но необыкновенно юркий и подвижный афроамериканец лет 54-х, с вечно жующим жвачку лицом и хитрыми глазами. Днем он сидит в Овальном кабинете и балагурит с помощниками, вечером же, одетый в спортивный костюм, бегает по Белому дому. За ним, опустив голову, бегут кобелёк Бо и старый Джо Байден, прозванный «Крысой» за свою природную хитрость и редкую, даже по нынешним временам, беспринципность. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться к чужой стране и устроить переворот или украсть у своего охранника гамбургер. Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, три раза охранники, оставшиеся без обеда, стреляли ему в голову, но он всегда оживал. Теперь, наверно, Обамыч стоит у ворот, щурит глаза на лужайку у Белого дома и, притопывая ботинками, балагурит с журналистами. Он всплескивает руками и, радостно хихикая, щиплет то репортёршу New York Times, то Джен Псаки. — Белым нешто нос попудрить? — говорит он, подставляя бабам золотую табакерку и свёрнутую купюру. Бабы нюхают и чихают. Обамыч приходит в неописанный восторг, заливается веселым смехом и кричит: — Разорвало в клочья! Даёт понюхать и другим. Кобель Бо чихает, крутит мордой и, обиженный, отходит в сторону. Байден же из почтительности не чихает и весело смеётся, показывая большой палец. А погода великолепная. Воздух тих, прозрачен и свеж. Петька вздохнул и продолжал писать: «А зимой мне в Минске была выволочка. Путин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я обстреливаю Донбасс и сбил Боинг, как вы велели. А на неделе приказал отвести мои панцерваффе СС от Донецка, а я не отвёл, а он больно кинул меня через бедро, взял Минские соглашения и начал меня ими в харю тыкать. Европейцы надо мной насмехаются, безвизовый режим не дают и велят повышать тарифы, шведы вывозят чернозём, а Пайетт издевается и бьет чем попадя, когда мы одни. А еды у нас уже нету никакой. Утром дают хлеба, в обед морковку с лопаты и к вечеру тоже хлеба, а чтоб сала или борща, то Пайетт с Нуланд в посольстве сами трескают. А ждать мне всегда велят в сенях, а когда Керри ихний плачет, увидев во сне Лаврова, я вовсе не сплю, а качаю люльку. Милый дядюшка, сделай милость, возьми меня отсюда к себе на Вашингтонщину, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...» Петька покривил рот, потер своим пухлым кулаком глаза и всхлипнул. «Я буду тебе туфли тереть, — продолжал он, — на тебя молиться, а если что, то секи меня, как Сидорову козу. А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь к Маккейну утку за ним выносить, али заместо Мишико в президенты Грузии пойду, по вашей программе дружественного обмена «Марионетки без границ». Дядюшка милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было по морю в Мексику бежать, да надувная лодка у нас в ВМФ всего одна и ту Яценюк для себя припрятал. А вплавь, акул боюсь. А когда обживусь у вас, то за это век тебе благодарен буду, а помрешь, кокосовую пальму на твоей могилке посажу, чтобы душенька твоя по ней прыгала и на ветке качалась. Милый дядюшка, а когда у вас будет очередной саммит семёрки, возьми мне «Мистраль» и в какой-нибудь бухте спрячь. Попроси у господина Олланда, скажи, для Петьки. Ну, или «джавелин» привези, хоть самый маленький». Петька судорожно вздохнул и опять уставился на окно. Он вспомнил, как дядя Обымыч водил его в Конгресс. Веселое было время! И Обамыч хлопал, и конгрессмены хлопали, а глядя на них, и Петька хлопал. Бывало, прежде чем сказать речь, Обамыч достанет табакерку, свернёт сто баксов трубочкой, состряпает дорожку и посмеивается над оробевшим перед важными людьми Петюней... А потом выскочит на трибуну, да как крикнет: — Россия заплатит высокую цену!!! «Милый дядюшка, — продолжал Петька, — Вашингтоном Джорджем тебя молю, приезжай и возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все пугают и жить страсть как хочется, а страшно так, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни мужесластец Ляшко мне вилами угрожал, так что я насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь Ангелушке Меркель, Кэмерону и Олландушке Обломову, а грин карту мою никому не отдавай. Остаюсь твой маленький Петруша Порошенко, милый дядюшка приезжай». Петька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в обычный конверт, купленный накануне за триста гривен... Подумав немного, он написал адрес: В Белый дом Обамушке.
Команда испанского корвета с изумлением наблюдала за кораблями союзников. Вот мимо прошёл румынский крейсер. Его борта были богато украшены коврами, на корме рос небольшой виноградник, из машинного отделения доносилось лошадиное ржание, а румынские моряки, столпившись у борта, наперебой предлагали испанцам погадать, позолотить ручку и заливисто пели: «К нам приехал, к нам приехал корвет испанский дорогой!» Когда румынский крейсер скрылся из виду, испанцы с удивлением обнаружили пропажу своего кормового орудия и трёх шлюпок. Через полчаса испанцы едва избежали столкновения с украинским авианосцем. Авианосец был переделан из сухогруза и по всему его борту крупными буквами тянулась надпись «АВIАНОСIЦЬ», дабы избежать путаницы в оценке класса корабля. На палубе стоял дельтаплан, красиво раскрашенный в сине-жёлтые цвета. Чубатые хлопцы в шароварах окинули испанцев хмурыми взглядами, дружно затянули «Ще не вмерла» и налегли на вёсла с новой силой. За авианосцем следовал стратегический деревянный подводный човен, построенный по древним козацким чертежам. Стоящий на мостике командир субмарины поправил бронежилет, переложил люльку в другую руку и отдал испанцам честь, крикнув: «Добре, сынку!» Когда авианосная ударная группа скрылась из виду, испанский капитан закрыл рот и перекрестился, прошептав что-то про святую деву Марию. Через три кабельтовых испанцы наткнулись на дрейфующий канадский эсминец и получили с него сообщение: «SOS! Добирались долго. Вода и пища закончились ещё в Гибралтаре, а топливо вчера. Янки в долг не дают - просят деньги вперёд. А, поскольку, до них мы встретили румынский крейсер - деньги и ценные вещи закончились тоже. Зато мы теперь точно знаем, чем сердце успокоится и готовы поделиться сакральным знанием в обмен на еду!» Тут связь внезапно прервалась. На кораблях разом выключилось все приборы – от радаров и систем управления огнём, до микроволновых печей на камбузах и планшета лейтенанта Смита, на котором тот просматривал порносайт, уютно сидя в гальюне. Из пролетающего над кораблями СУ-24 донёсся радостный смех. После того как русский улетел, всё восстановилось, кроме настроения. Выменяв у печальных канадцев на ящик хамона почти новую установку «Вулкан Фаланкс», испанцы пошли дальше. Ближе к вечеру им встретился турецкий фрегат. Фрегат, погасив все бортовые огни, осторожно продвигался замысловатым противолодочным зигзагом, вывесив белый флаг и слово «Сдаёмсу!» сигнальными флажками. На удивлённый запрос испанского капитана турки пояснили, что всё это на случай внезапной встречи с русскими, так как они хорошо помнят этих беспредельщиков ещё по Чесменскому сражению. А после ехидного вопроса испанца: «А вы уверены, что белый флаг вам поможет?» турки задумались, просигналили прожектором «Спасибо!» и на всякий случай вывесили ещё и Андреевский флаг. Испанский командор сделал мощный фейспалм и приказал взять курс обратно на Испанию, добавив: «Да ну их к дьяволу этих гринго, вместе с их учениями...»
2017 год. Трасса недалеко от Киева. Место скрытой дислокации одной из украинских ДРГ – Тарас! – А? – Просыпайся. Транспорт с москалями! – Ну-ка, дай бинокль… Точно! Сами тёпленькими к нам в руки идут. Все на местах? Все спецсредства в боевой готовности? – Обижаешь, командир, конечно! – Отлично. Когда они остановятся на заправке – работаем. Работаем по старой схеме – окружаем транспорт, трое спереди, двое сзади, остальные сбоку. Всё делаем быстро и чётко. Пошли! ……………… – Здравствуйте, здравствуйте вам, гости дорогие! Минералочка холодная! Пирожки с картошкой и капустой! Сальце настоящее домашнее! Огурчики бочковые хрустящие! За отдельную плату народные пляски и песнопения! …………….. – Спасибо, спасибо! Дай вам бог! Кушайте на здоровьечко! Будьте здоровы, живите богато! Приезжайте к нам ещё! Слава России! Путину слава! …………….. – Всё, уехали. – И сколько? – Нормуль, Тарас. Чётко отработали. У ваты двадцать с капустой, десять с картошкой, кило огурцов и три горилки. А у нас - десять сотых, три пятисотых, одна тысячная и сто зелёных. Зелёные срубили на плясках, там у одного с собой только валюта была. – Молодцы. Объявляю всей ДРГ благодарность. – Слава Украине! – Героям слава. Но не рассла***ся! К вечеру ещё один автобус с туристами пройдёт. Если опять грамотно отработаем – буржуйку в отряд купим, перезимуем в тепле. Ничего… Я этих колорадов до самого своего последнего пирожка денег лишать буду. Они у меня ещё за Крым ответят. И дорожно-реализаторская группа «Галичина» умело растворилась в лесополосе, негромко позвякивая бидонами с маринованными огурцами.
А вдруг у меня за пазухой спрятана бомба?
Вторник
Среда
Четверг
ЧТО ЭТО БЫЛО, Я ХОЧУ ЕЩЕ
Понедельник
Зачем тебе нож?!"
- Тебя это не должно беспокоить, Моня, тебя нет в завещании!
- Я буду носить тебе апельсины в травматологию...
Ну, например, заказать мелодию по короткому номеру, съесть на рынке чебурек, купить лицензионный Windows...
- Иди убейся об ж@пу!
- Я художник, я так вижу мир!
- Я вам все отдам, можно я себе кольцо оставлю?
- Ладно. А что у вас за имущество?
- Только граната.
- Американцы в фильме ведут себя как повстанцы, им инопланетяне демократию привезли, а они....
После пяти котлов ВСУ перешли в решительное контрнаступление на всех участках фронта.
Решимость украинских воинов достигла такого накала, что оружие им уже не требовалось.
Они бросали свои автоматы и с голыми руками неукротимо бежали на российскую границу, яростно прорываясь к полевым кухням и выстраиваясь возле них в несокрушимые очереди.
Русские кашевары держались стойко, из последних сил посильно наполняя протянутые ладони, миски, котелки и натовские каски.
В высокотехнологичные натовские каски вмещалось до двух килограмм перловки сразу, отчего они ценились в украинской армии особенно высоко.
«Проклятые ватники!» - яростно кричали украинские воины. - «Ради всего святого – выдайте нам проклятые ватники! Мы ж змерзли, як на морском дне!»
Некоторые, самые отчаянные бойцы, обмотавшись знамёнами батальонов, бросались под стоявшую рядом технику и отважно засыпали, согревшись от выхлопных труб.
Шойгу и Путин тревожно склонились над картой.
- Вот здесь наше самое уязвимое место, товарищ Верховный Главнокомандующий, - вздохнул Шойгу, обводя карандашом участок фронта. – Тут у нас катастрофически не хватает полевых кухонь, ватников и техники с тёплыми выхлопными трубами. Наши интенданты держатся на пределе.
Путин задумался.
- А если туда перекинуть пару мобильных палаточных городков?
- Не выйдет, - вздохнул Шойгу. – КПП на границе заблокировано и украинские ДРГ проникают на нашу территорию. Они вскапывают огороды местных жителей, рубят дрова и красят заборы, вымогая с жителей деньги и еду.
Оперативная обстановка там действительно складывалась сложная.
Триста ляшковцев во главе с Ляшко третий день прочно удерживали КПП на границе с Ростовской областью.
Затянутые в чёрный латекс ляшковцы стояли несокрушимой стеной, сурово стиснув накрашенные губы и выставив плакаты с надписью «Требуемо пропустити до москальских гей-клубiв!»
Переговоры ни к чему не привели.
Ляшковцы лишь коварно подпускали парламентёров поближе, а потом кидались на них с объятиями, пытаясь поцеловать взасос.
Решили проблему случайно.
Неподалёку пограничники обнаружили старое немецкое минное поле времён ВОВ.
И безлунной ночью, прямо напротив КПП, погранцы тихо установили указатель с надписью: «Гей парад. Начало в 10 утра» и стрелкой в направлении поля.
В 10.00 ляшковцы во главе с командиром дружно побежали в указанном направлении.
В 10.05 всё уже было кончено.
Лишь кружились над землёй обрывки латекса, да примешивался к запаху тротила тонкий аромат духов.
Особенно серьёзно готовился к героической обороне Киев.
В едином порыве киевляне перекрашивали заборы, скамейки и урны в цвета российского флага.
По улицам с холодной решимостью маршировали колонны, сурово скандируя «Слава России! Путину слава!» и «Нас бесплатно - не сломить!»
На майдане бойко торговали символикой ДНР, вещами из особняка Порошенко и иностранными военными советниками.
Советники смирно сидели со связанными скотчем руками в ожидании покупателей и тихо изумлялись непостижимым вывертам национального украинского самосознания.
Выслушав доклады, Путин повесил трубку, посмотрел на Шойгу и устало улыбнулся:
- Я же вам говорил, Сергей Кужугетович. А вы – ракеты, бомбовые удары, танковые охваты… Плохо вы знаете наш братский народ.
- Увы… - согласился Шойгу. – Я ведь раньше всё по Сибири, да по пожарам… Но у меня вопрос – что нам теперь с ними делать? Там же миллионов десять однозначно больных на голову, которые, кроме как скакать, орать и жечь покрышки – ни черта не умеют и не хотят.
Путин поднял трубку телефона.
- Алло. В срочном порядке напечатайте десять миллионов загранпаспортов и подготовьте всю нашу гражданскую и транспортную авиацию к бесплатным чартерам. Рейсов будет много.
Потом он взглянул на Шойгу и улыбнулся:
- А то Европа, в последнее время, стала чрезвычайно скучным местом, вы не находите?
Петька Порошенко, пятидесятилетний кондитер, отданный год тому назад в президентство Украины, не ложился спать. Дождавшись, когда хозяин Джеффри Пайетт ушёл в посольство, он достал из стола ручку, которой подписывал ассоциацию с ЕС и, разложив перед собой лист гербовой бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на темный образ Джорджа Вашингтона и прерывисто вздохнул.
«Милый дядюшка, Барак Обамыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Днём Независимости и желаю тебе всего. Нет у меня уже ни государства, ни экономики, только ты у меня один остался».
Петька перевел глаза на темное окно, в котором отражались горящие покрышки и скачущие неонацисты, и живо вообразил себе дядю Барака Обамыча, служащего президентом США у господ Рокфеллеров. Это высокий, худой, но необыкновенно юркий и подвижный афроамериканец лет 54-х, с вечно жующим жвачку лицом и хитрыми глазами. Днем он сидит в Овальном кабинете и балагурит с помощниками, вечером же, одетый в спортивный костюм, бегает по Белому дому. За ним, опустив голову, бегут кобелёк Бо и старый Джо Байден, прозванный «Крысой» за свою природную хитрость и редкую, даже по нынешним временам, беспринципность. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться к чужой стране и устроить переворот или украсть у своего охранника гамбургер. Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, три раза охранники, оставшиеся без обеда, стреляли ему в голову, но он всегда оживал.
Теперь, наверно, Обамыч стоит у ворот, щурит глаза на лужайку у Белого дома и, притопывая ботинками, балагурит с журналистами. Он всплескивает руками и, радостно хихикая, щиплет то репортёршу New York Times, то Джен Псаки.
— Белым нешто нос попудрить? — говорит он, подставляя бабам золотую табакерку и свёрнутую купюру.
Бабы нюхают и чихают. Обамыч приходит в неописанный восторг, заливается веселым смехом и кричит:
— Разорвало в клочья!
Даёт понюхать и другим. Кобель Бо чихает, крутит мордой и, обиженный, отходит в сторону. Байден же из почтительности не чихает и весело смеётся, показывая большой палец. А погода великолепная. Воздух тих, прозрачен и свеж.
Петька вздохнул и продолжал писать:
«А зимой мне в Минске была выволочка. Путин выволок меня за волосья на двор и отчесал шпандырем за то, что я обстреливаю Донбасс и сбил Боинг, как вы велели. А на неделе приказал отвести мои панцерваффе СС от Донецка, а я не отвёл, а он больно кинул меня через бедро, взял Минские соглашения и начал меня ими в харю тыкать. Европейцы надо мной насмехаются, безвизовый режим не дают и велят повышать тарифы, шведы вывозят чернозём, а Пайетт издевается и бьет чем попадя, когда мы одни. А еды у нас уже нету никакой. Утром дают хлеба, в обед морковку с лопаты и к вечеру тоже хлеба, а чтоб сала или борща, то Пайетт с Нуланд в посольстве сами трескают. А ждать мне всегда велят в сенях, а когда Керри ихний плачет, увидев во сне Лаврова, я вовсе не сплю, а качаю люльку. Милый дядюшка, сделай милость, возьми меня отсюда к себе на Вашингтонщину, нету никакой моей возможности... Кланяюсь тебе в ножки и буду вечно бога молить, увези меня отсюда, а то помру...»
Петька покривил рот, потер своим пухлым кулаком глаза и всхлипнул.
«Я буду тебе туфли тереть, — продолжал он, — на тебя молиться, а если что, то секи меня, как Сидорову козу. А ежели думаешь, должности мне нету, то я Христа ради попрошусь к Маккейну утку за ним выносить, али заместо Мишико в президенты Грузии пойду, по вашей программе дружественного обмена «Марионетки без границ». Дядюшка милый, нету никакой возможности, просто смерть одна. Хотел было по морю в Мексику бежать, да надувная лодка у нас в ВМФ всего одна и ту Яценюк для себя припрятал. А вплавь, акул боюсь. А когда обживусь у вас, то за это век тебе благодарен буду, а помрешь, кокосовую пальму на твоей могилке посажу, чтобы душенька твоя по ней прыгала и на ветке качалась.
Милый дядюшка, а когда у вас будет очередной саммит семёрки, возьми мне «Мистраль» и в какой-нибудь бухте спрячь. Попроси у господина Олланда, скажи, для Петьки. Ну, или «джавелин» привези, хоть самый маленький».
Петька судорожно вздохнул и опять уставился на окно. Он вспомнил, как дядя Обымыч водил его в Конгресс. Веселое было время! И Обамыч хлопал, и конгрессмены хлопали, а глядя на них, и Петька хлопал. Бывало, прежде чем сказать речь, Обамыч достанет табакерку, свернёт сто баксов трубочкой, состряпает дорожку и посмеивается над оробевшим перед важными людьми Петюней... А потом выскочит на трибуну, да как крикнет:
— Россия заплатит высокую цену!!!
«Милый дядюшка, — продолжал Петька, — Вашингтоном Джорджем тебя молю, приезжай и возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все пугают и жить страсть как хочется, а страшно так, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни мужесластец Ляшко мне вилами угрожал, так что я насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь Ангелушке Меркель, Кэмерону и Олландушке Обломову, а грин карту мою никому не отдавай. Остаюсь твой маленький Петруша Порошенко, милый дядюшка приезжай».
Петька свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в обычный конверт, купленный накануне за триста гривен... Подумав немного, он написал адрес:
В Белый дом Обамушке.
Вот мимо прошёл румынский крейсер. Его борта были богато украшены коврами, на корме рос небольшой виноградник, из машинного отделения доносилось лошадиное ржание, а румынские моряки, столпившись у борта, наперебой предлагали испанцам погадать, позолотить ручку и заливисто пели: «К нам приехал, к нам приехал корвет испанский дорогой!»
Когда румынский крейсер скрылся из виду, испанцы с удивлением обнаружили пропажу своего кормового орудия и трёх шлюпок.
Через полчаса испанцы едва избежали столкновения с украинским авианосцем.
Авианосец был переделан из сухогруза и по всему его борту крупными буквами тянулась надпись «АВIАНОСIЦЬ», дабы избежать путаницы в оценке класса корабля.
На палубе стоял дельтаплан, красиво раскрашенный в сине-жёлтые цвета.
Чубатые хлопцы в шароварах окинули испанцев хмурыми взглядами, дружно затянули «Ще не вмерла» и налегли на вёсла с новой силой.
За авианосцем следовал стратегический деревянный подводный човен, построенный по древним козацким чертежам. Стоящий на мостике командир субмарины поправил бронежилет, переложил люльку в другую руку и отдал испанцам честь, крикнув: «Добре, сынку!»
Когда авианосная ударная группа скрылась из виду, испанский капитан закрыл рот и перекрестился, прошептав что-то про святую деву Марию.
Через три кабельтовых испанцы наткнулись на дрейфующий канадский эсминец и получили с него сообщение: «SOS! Добирались долго. Вода и пища закончились ещё в Гибралтаре, а топливо вчера. Янки в долг не дают - просят деньги вперёд. А, поскольку, до них мы встретили румынский крейсер - деньги и ценные вещи закончились тоже. Зато мы теперь точно знаем, чем сердце успокоится и готовы поделиться сакральным знанием в обмен на еду!»
Тут связь внезапно прервалась. На кораблях разом выключилось все приборы – от радаров и систем управления огнём, до микроволновых печей на камбузах и планшета лейтенанта Смита, на котором тот просматривал порносайт, уютно сидя в гальюне.
Из пролетающего над кораблями СУ-24 донёсся радостный смех.
После того как русский улетел, всё восстановилось, кроме настроения.
Выменяв у печальных канадцев на ящик хамона почти новую установку «Вулкан Фаланкс», испанцы пошли дальше.
Ближе к вечеру им встретился турецкий фрегат.
Фрегат, погасив все бортовые огни, осторожно продвигался замысловатым противолодочным зигзагом, вывесив белый флаг и слово «Сдаёмсу!» сигнальными флажками.
На удивлённый запрос испанского капитана турки пояснили, что всё это на случай внезапной встречи с русскими, так как они хорошо помнят этих беспредельщиков ещё по Чесменскому сражению. А после ехидного вопроса испанца: «А вы уверены, что белый флаг вам поможет?» турки задумались, просигналили прожектором «Спасибо!» и на всякий случай вывесили ещё и Андреевский флаг.
Испанский командор сделал мощный фейспалм и приказал взять курс обратно на Испанию, добавив: «Да ну их к дьяволу этих гринго, вместе с их учениями...»
– Тарас!
– А?
– Просыпайся. Транспорт с москалями!
– Ну-ка, дай бинокль… Точно! Сами тёпленькими к нам в руки идут. Все на местах? Все спецсредства в боевой готовности?
– Обижаешь, командир, конечно!
– Отлично. Когда они остановятся на заправке – работаем. Работаем по старой схеме – окружаем транспорт, трое спереди, двое сзади, остальные сбоку. Всё делаем быстро и чётко. Пошли!
………………
– Здравствуйте, здравствуйте вам, гости дорогие! Минералочка холодная! Пирожки с картошкой и капустой! Сальце настоящее домашнее! Огурчики бочковые хрустящие! За отдельную плату народные пляски и песнопения!
……………..
– Спасибо, спасибо! Дай вам бог! Кушайте на здоровьечко! Будьте здоровы, живите богато! Приезжайте к нам ещё! Слава России! Путину слава!
……………..
– Всё, уехали.
– И сколько?
– Нормуль, Тарас. Чётко отработали. У ваты двадцать с капустой, десять с картошкой, кило огурцов и три горилки. А у нас - десять сотых, три пятисотых, одна тысячная и сто зелёных. Зелёные срубили на плясках, там у одного с собой только валюта была.
– Молодцы. Объявляю всей ДРГ благодарность.
– Слава Украине!
– Героям слава. Но не рассла***ся! К вечеру ещё один автобус с туристами пройдёт. Если опять грамотно отработаем – буржуйку в отряд купим, перезимуем в тепле. Ничего… Я этих колорадов до самого своего последнего пирожка денег лишать буду. Они у меня ещё за Крым ответят.
И дорожно-реализаторская группа «Галичина» умело растворилась в лесополосе, негромко позвякивая бидонами с маринованными огурцами.
Я: Да.
Приложение: Капец ты крыса.
- Нет.
- А рыбу?
- Тоже нет.
- Вегетарианец?
- Бюджетник.
- Дорогая, я дрессирую холодец!
- Когда ты найдешь работу?
- Смотри, ты его напугала...
- Нет.
- Жаль.
- Я же тебе сказала: "Нет!".