Лихачи на дорогах
Низкая культура вождения (если можно так сказать о гужевом транспорте) была постоянным предметом критики дореволюционных газет Красноярска. Вот гневная статья в газете «Енисей» от 1894 года:
«Мы не раз уже указывали не необходимость принять серьезные меры для прекращения бешеной езды по городу... Так, несколько времени тому назад некий К., мчась по улице на паре белых, не только сшиб с ног какого-то мальчугана, но даже рассек ему кожу на голове. На днях поднят на улице какой-то мужчина, по словам его, тоже смятый лошадьми».
«Нам приходилось наблюдать и такие случаи: лошадь катающегося, которой вся-то цена ломаный грош, начинает, как у нас говорят, „уросить“ и, вместо того чтобы идти по дороге, преспокойно пятится задом к тротуару, взбирается на него и, конечно, производит страшный переполох среди гуляющих», — жалуется автор заметки в той же газете.
Нападения животных
«В городе у нас хотя и существует правило не выпускать собак на улицу без намордников, но это, к несчастью, и посейчас никем не практикуется, — пишет в 1894 году негодующий житель Красноярска И. Петров. — В последнее время не только ночью, но и среди дня становится небезопасным ходить по городу, боясь каждый раз подвергнуться укушению какой-нибудь дворняжки. Не мешало бы господам, имеющим у себя злых шариков и барбосов, держать их днем взаперти».
В своём письме в газету горожанин жалуется на хозяина дома по Береговой улице (сегодня улица Дубровинского):
«На днях, проходя по этой улице, я видел, как две черные собаки выбежали из двора его дома и с громким лаем бросились на проходившую тут же девочку, причем разорвали ей пальто, сильно напугав ее. Подобного рода явления нередко здесь совершаются даже на глазах самого хозяина, не принимающего никаких мер».
![](/images/2018/03_mar/26/1.jpg)
Не только собаки, но и дикие животные доставляли красноярцам большие неудобства. В другом выпуске «Енисея» можно найти такой рассказ:
«Крестьяне окрестных деревень жалуются на большое обилие волков в нынешнюю зиму, которые ходят стаями. Так, недавно один крестьянин, бывший на лошади и преследуемый ими, при проезде через ворота от сильного удара дровней об последние был выброшен из саней. Лошадь, конечно, умчалась, а несчастный крестьянин, ища спасения от насевшей от него стаи волков, вынужден был залезть на ворота и сидеть там несколько часов, пока волки не удалились».
Опасные ребята с окраин
В те далекие времена в Красноярске, конечно, тоже были «рабочие окраины», к жителям которых обеспеченные горожане относились с презрением и опаской. Газеты регулярно «разоблачали нравы» жителей Николаевской и Закачинской слобод, регулярно становившихся героями криминальной и судебной хроник.
«Зал полон публики, среди которой преобладающий элемент — „качинцы“, — рассказывает об одном из типичных судебных заседаний корреспондент газеты „Енисейская мысль“ в 1912 году. — Дела их по обыкновению несложны, просты, но в большинстве случаев поражают своей специфической особенностью — всё у них делается как-то просто, без размышлений. Грабят ли, крадут ли или убивают кого — не раздумывая, не разбираясь».
«В 11 часов вечера на проходившего в Николаевской слободе по Гоголевской улице (сейчас это улица Гоголя — прим. редакции) Абрама Бравве 17 лет напал некий субъект, известный под кличкой Ткач, который нанес ему четыре удара поленом по правой ноге и пытался стащить с него шубу, но благодаря поднятому Бравве крику намерения своего не исполнил и был вынужден ретироваться. Меры к установлению личности Ткача и его розыску приняты», — сообщала газета «Енисейская мысль» в 1913 году.
Обычным делом были и столкновения между представителями двух этих «кланов». «„Качинцы“ и „николаевцы“ — это две „враждующие нации“. Старый спор, возникающий почти каждый день из-за пустяков, в большинстве случаев кончается печально. Одним — больница, а иногда и смерть. Другим — скамья подсудимых», — констатировала «Енисейская мысль».
Лошадь без глаз и борьба с проституцией
Опасны были не только окраины. Надо помнить, что в городе было немало ссыльных, бывших и настоящих, в том числе уголовников. Да и банальная бедность толкала людей на кражи и открытые грабежи. Газеты каждый день рапортовали о преступлениях самого разного свойства — от украденного белья до убийств и изнасилований.
«В дополнение сообщения о найденном трупе на островах сообщают, что убитым оказался здешний извозчик, лошадь которого будто бы была найдена там же живою в кустах, но с выколотыми глазами. В этом ужасном факте проглядывает, очевидно, какая-то месть», — рассказывала газета «Енисей» в 1894 году.
Проституция, как известно, в те времена была вполне легальной — при условии полицейского и врачебного надзора. В Красноярске насчитывалось до десятка только «официальных» публичных домов, которые располагались на центральных улицах города (например, на Садовой — нынешней улице Бограда). Горожане пытались протестовать и предлагали выселить «жриц веселья», как их называли, на окраины, так как в заведениях жизнь протекала уж слишком бурно.
«30 ноября восемь молодых людей зашли в дом терпимости мадам Зыковой по Садовой. Угрожая кинжалами, открыли печь, напустили дыму, после чего захватили шубу и отправились в дом терпимости мадам Каторгиной, где захватили подушки и другие вещи. От Каторгиной компания отправилась в дом терпимости мадам Драчук, где разбила висячий уличный фонарь. По делу о нападении на дома терпимости задержано семь человек», — сообщала газета «Сибирская мысль» в 1911 году. Нашли ли восьмого — не ясно до сих пор.
В том же 1913-м газеты рассказывали, что в Красноярске заключили в тюрьму содержателя публичного дома по Садовой Харитона Мусия, который истязал проституток. «При аресте были найдены орудия истязаний», — сообщала «Енисейская мысль». Кстати, в 1913-м же году городские власти решили закрыть все дома терпимости в Красноярске.