Режиссер — Ли Анкрич
Роли в оригинале озвучивали: Том Хэнкс, Тим Аллен, Джоан Кьюсак, Нэд Битти, Майкл Китон
Продолжительность — 86 мин
Кажется, у «Пиксара» всё меньше получается скрывать правду — на самом-то деле они хотят снимать не детские мультики, а серьезные взрослые вещи, поводы для разговора на серьёзные взрослые темы.
Эта двойственность проглядывала у них и в «ВАЛЛ-И», и в «Вверх», и в своё время несколько перекорёжила в целом элегантный и прекрасный «Рататуй». Смешно, что по идее именно «История игрушек» должна быть ближе всего юным зрителям — но в результате её третья часть стала, пожалуй, самым взрослым из всех мультиков студии.
Хотя погодите — в «Истории игрушек» всегда рассматривались довольно весомые понятия (возможно, потому, что решать экзистенциальные вопросы на примере искусственных пластиковых человечков получалось более чем наглядно). В первой части речь шла о самоопределении игрушки, во второй игрушка делала выбор между стерильной вечностью музея и бардачной скоротечностью реальной детской комнаты. Наверное, нет ничего удивительного, что к третьей части «пиксаровцы» замахнулись сразу на цикл жизни — с её целью, завершением и возобновлением снова. И также ничего удивительно, что мультфильм, посвященный таким вещам, вышел совершенно, стопроцентно не детским.
Нет-нет, в Бергмана «Пиксар» пока ещё не превратился — в новой «Истории» разворачивается привычно яркое и многоступенчатое приключение, под завязку наполненное интереснейшими поворотами и миллионом отлично придуманных деталей (чего стоит один только испанский режим Базза), захватывающее дух так же, как и любое другое, отстуканное на тысячах клавиатур калифорнийских кудесников. В картине, быть может, чуть меньше гармоничности в конструкции (первые минут 20 в завязке немного провисают, зато оставшиеся мчатся вперёд порой с несколько пугающей стремительностью) и чуть больше сентиментальности, чем раньше (хотя куда без неё, когда приходится прощаться с дорогими сердцу друзьями) — но в целом оно такое же прекрасное, как и всегда.
Но в тот момент, когда третья «История игрушек» незаметно переключается из увлекательного пародирования фильмов про побег из тюрьмы в натуральный хоррор, в котором герои оказываются на пороге геенны огненной — понимаешь, что всё, «Пиксар» перестали обращаться не то что к пяти-, возможно даже к пятнадцатилетним.
Здесь у них окончательно оформился любопытный сдвиг приоритетов — то, что раньше сквозило между строк, казалось забавным необязательным довеском к филигранно выстроенным американским горкам захватывающего приключенческого сюжета, теперь окончательно выезжает на первый план. А те самые американские горки превращаются лишь в форму иносказания — ловким способом изложить серьёзный и горький материал так, чтобы в ушах свистело.
То есть, если раньше речь шла об энергичных и красочных мультфильмах с возможным философским подтекстом, то сейчас это скорее настоящее философское размышление, для удобства оформленное в виде энергичного и красочного мультика. И занятно, что, судя по новой «Истории игрушек», в размышлениях о смене цикла жизни, о встрече уходящего старого и заменяющего его нового, «Пиксар» пришёл примерно к тому же, к чему и маэстро Хаяо Миядзаки. А что несколько шестилеток в зале в результате только пожмут плечами в ответ — это, наверное, не страшно. В конце концов, у них всегда будет возможность вырасти и пересмотреть заново — и вот тут-то случится самое интересное.
Вердикт Кочерыжкина — традиционное «пиксаровское» великолепие, решившее более не притворяться детским
Интервью с создателями мультфильма «История игрушек» Ли Анкричем и Питом Доктером
